забор, он нашел в нем несколько выбоин, по которым, при некоторой доле ловкости, можно было взобраться на ограду. По странной случайности витки колючей проволоки, натянутой поверх забора, в этом месте немного не сходились, но со стороны это было практически незаметно.
Колян кошкой вскарабкался наверх и махнул рукой товарищам:
– Здесь удобный спуск, давайте сюда!
Почти все, в том числе и барышни, взобрались сами, только господина Хрякина пришлось возносить по системе «тяни-толкай». Держался он мужественно, разве что пару раз тихо всхлипнул.
По ту сторону забора почти сразу начинался лес. Похоже, обитатели особняка то ли не знали, то ли попросту игнорировали одно из главных правил фортификации – оставлять вокруг периметра обороны открытое пространство. Маленький отряд беглецов углубился в дебри. Теперь движение возглавил эколог Федор, который немного знал окрестности и имел навыки в ориентировании.
– Только бы успеть подальше уйти, пока нас не хватились, – прошептала подруге Карина. – Этот урод Джонс вряд ли нас простит.
– Да уж, мстить будет жестоко, – согласилась Марина. – Я лучше в речку с крокодилами брошусь, чем отдамся в его руки.
Разговоры пришлось прекратить, так как темп ходьбы резко увеличился. Да и сама ходьба мало напоминала лесную прогулку где-нибудь в Подмосковье. Нет, конечно, сухой тропический лес Восточной Африки – это совсем не то, что влажный тропический лес западной или центральной части Черного континента, где царит настоящий ад. Но опасностей хватало и здесь.
Первая серьезная опасность подстерегала их рядом с тропинкой – только острый глаз Коляна помог ее избежать. В куче жухлой листвы в двух шагах от тропинки лежала, изогнувшись, двухметровая и очень толстая змея. Все замерли.
– Это удав? – с надеждой спросил Хрякин. – Он неядовитый?
– Нет, это кассава – габонская гадюка, – поправил эколог Федор. – Она очень ядовита.
Толян поднял пистолет, чтобы прикончить ее, но Федор остановил его:
– Не стоит. Во-первых, нас услышат, во-вторых, патроны еще пригодятся, а в-третьих, это очень спокойная змея. Она кусает только в самом крайнем случае.
Длинной крепкой палкой эколог не без труда сдвинул змею подальше от тропинки, и беглецы продолжили путь. Было жарко, хотелось есть и особенно пить. Но никто не жаловался. Все понимали, что речь идет о спасении жизни. А по пятам за ними шла смерть.
Когда младший менеджер Джонс очнулся, он первым делом ощупал голову. Затылок ломило, от волос несло коньяком. Кожа на затылке была покрыта запекшейся кровью, но череп, кажется, был цел. Он поднялся. Память возвращалась постепенно. Джонс схватился за кобуру. Пустая!
Теперь он вспомнил все и грязно выругался. Попадись ему сейчас эти сучки, он бы порвал их на части голыми руками. Но сначала переломал бы кости, выбил зубы и вырвал волосы. И выдавил глаза. Не совсем, а так, чтобы остались болтаться на ниточке.
Потом, спохватившись, выбежал в коридор и бросился вниз по лестнице. Крайняя камера, в которой содержался его золотой запас в лице господина Хрякина, была открыта, а ее дверь распахнута настежь. В помещении никого не было.
Двери остальных камер были заперты. Эти хитрые сволочи сообразили, что небольшой группой им будет легче скрыться. И эколога с собой прихватили. Только этого не хватало! Если он начнет болтать, дело может плохо кончиться. А Глок, когда вернется, все равно убьет. Может, лучше бежать, не дожидаясь неприятностей? Нет, сначала нужно было найти русского миллионера. А потом сваливать.
Отправленные на стрельбище бойцы еще не вернулись. Да в них, собственно, и не было необходимости. Пятерых помощников за глаза хватало.
Когда Джонс выбежал на пристань, они уже закончили снаряжать катер.
– Бросайте все! – приказал младший менеджер. – Берите оружие, и за мной! У нас побег.
Через пять минут он выяснил у караульных, что через ворота никто не проходил. И на реке беглецы не появлялись. Так куда они подевались? Не могли же спрятаться здесь, в особняке?
Рыжий солдат почесал голову.
– Тут есть одна лазейка. Мы ею пользуемся, когда к бабам в соседнюю деревню ходим.
Наемники легко преодолели забор в том же самом месте, где недавно перебрались беглецы. Спрыгнув на противоположной стороне, они осмотрелись. Тропинка уходила в лес. Не нужно было быть следопытом, чтобы определить – здесь недавно прошла большая группа людей.
– Проверить оружие! Запомните: нам нужен толстяк. Остальных можете убить.
– А можно сначала помучить? – ухмыльнулся рыжий.
– Можно, – осклабился в ответ Джонс. – Среди беглецов две девки. Их можете даже изнасиловать в извращенной форме.
И отряд наемников бросился по следу как стая голодных волков.
Поев, Поручик решил узнать, далеко ли неприятель. Определить это можно было старым дедовским способом – приложить ухо к земле. Голицын так и поступил. Ага, уже идут. И он принялся распределять роли.
– Опунда, иди вперед и сильно шуми. Когда услышишь стрельбу – двигайся дальше. Если увидишь противника – стреляй из автомата. Понял?
Опунда кивнул. Тогда Поручик обратился к Фалалееву:
– Пройди вперед шагов сто и спрячься неподалеку от тропы. Когда пройдут мимо тебя, пропусти человек пять-десять – и мочи. Справишься?
Фалалеев тоже кивнул. Поручик проверил, как выходит из ножен верный «катран» – другого оружия он себе не оставил. Автоматом и прочей амуницией его должен был обеспечить неприятель.
Он отошел от тропы шагов на пять, оглядел местность – нет ли муравейника или змеи – и упал за кусты папоротника. Пролежать ему пришлось минут пятнадцать. Потом появился противник. Идущие по тропе были ему хорошо видны. К удивлению старшего лейтенанта, среди них было много белых. Версия о злобных людях-крокодилах развалилась, как карточный домик под порывами урагана.
Поручик пропустил первую группу, разведку человек в десять, и медленно подкрался к тропе. Следом двигались главные силы. Человек тридцать-сорок – усиленный взвод. Считать он их не стал, не бухгалтер. Стал убивать.
Поручик умел многое: управлять людьми и техникой, рисовать, играть на ложках, танцевать вальс и работать на компьютере. Но лучше всего у него получалось уничтожать людей и животных – хищников, которые сами привыкли и умели убивать других людей и животных. Но у Поручика это получалось лучше.
Он не стал выбирать – атаковать голову колонны, середину или хвост. Какая разница? Он принялся уничтожать живую силу противника неслышно и незаметно. Когда упал первый из преследователей, никто не обратил на это внимания. Споткнулся, бывает. Когда рядом свалился второй, то идущий за ним следом решил, что тот зацепился за первого. И получил удар ножом под ребра. Пробитое легкое не дало возможности не то что крикнуть, а даже вздохнуть.
Жалко пацанов, но ничего не попишешь. Жизнь сурова. Раньше надо было о здоровье думать, когда работу выбирали. Крепкие руки и развитые мышцы – они нужны не только наемным убийцам. В сельском хозяйстве и на железной дороге, на шахте и в стриптиз-клубе. Да мало ли еще где? Головой думать надо, а не только есть или кирпичи колоть. Так что Поручик хоть и жалел их, но резал без сантиментов и слез. Трудился как хорек в курятнике.
Главное правило битвы одного против многих – не оставаться на месте. Поэтому очень важно наносить удары, исключающие всякую трудоспособность атакуемого. Чтобы он ни автомата, ни ножа, ни вилки или ложки больше никогда поднять не мог. Враги врубились не сразу. Какое-то время ушло на осмысление ситуации. Наконец, кто-то успел выстрелить. Вслед за этим послышалась частая стрельба и впереди, там, куда ушла головная группа. Тут и началось светопреставление.
Поручик хорошо умел не только убивать, но и нагонять страху. Дело в том, что суровые, жестокие и закаленные в боях солдаты способны поддаваться панике ничуть не меньше, чем слушательницы техникума культуры и отдыха. Только испугать их труднее, порог страха гораздо выше. А когда этот порог пройден, то визга и шума ничуть не меньше. Даже больше, потому что они же все с автоматами и пистолетами.
