— Да, — твердо ответила Стиви, но лицо ее на мгновение стало испуганным. Впрочем, она быстро справилась с собой и протянула руку, чтобы Кэрол смогла полюбоваться кольцом. Оно было очень изящным, по-видимому, старинной работы, и прекрасно смотрелось на ее руке. Сама Стиви выглядела очень счастливой, и Кэрол почувствовала, что рада за подругу так, как могла бы радоваться за себя. Стиви как никто заслуживала все радости, какие только могла подарить ей жизнь.
— Мы летим в Вегас тридцать первого утром, — сказала Стиви. — Алан уже заказал для два номера в отеле «Белладжо».
— Превосходно! — Кэрол кивнула. — Я обязательно полечу с вами, только сначала нам придется пробежаться по магазинам. У тебя ведь нет подходящего платья, не говоря уже об аксессуарах! — Заговорив о магазинах, Кэрол заметно оживилась. Ей нравилось делать другим приятное, и она сразу подумала о том, какое платье она могла бы купить Стиви в подарок.
— Сегодня ты должна отдохнуть, — возразила Стиви. — А по магазинам мы могли бы сходить и с Хлоей.
— Ладно, там будет видно. Времени у нас еще достаточно. — Кэрол не спеша выбралась из постели и стала одеваться. Выпив чашку чая и съев несколько тостов, она сразу почувствовала себя намного бодрее и решила, что голова у нее болела скорее от голода, чем от чего-то еще.
Так и оказалось. Невропатолог, к которому Кэрол отправилась вместе со Стиви, подтвердил, что с ней все в порядке и что волноваться совершенно не о чем. Ее история болезни, впрочем, произвела на врача сильное впечатление. Просматривая данные анализов и читая краткий анамнез, который лечащий врач по просьбе Стиви представила в переводе на английский язык, он долго качал головой, а потом сказал:
— Вы даже не представляете, как вам повезло, мисс Барбер!
Когда Кэрол поинтересовалась насчет отдаленной перспективы, врач предупредил, что в течение еще примерно полугода она может страдать от кратковременных провалов в памяти, Кэрол знала об этом еще от парижских врачей, так что ничего нового он не сказал. Американский невропатолог ей не понравился, хотя он и считался лучшим специалистом на всем Западном побережье. Его французские коллеги были намного внимательнее и любезнее. Кэрол, впрочем, решила не думать об этом, зная, что, если не произойдет ничего неожиданного, в следующий раз ей предстоит встретиться с ним только через месяц. А пока она должна была приезжать на сеансы физиотерапии и сделать компьютерную томографию.
Женщина-нейропсихолог, которая осматривала ее в том же кабинете двадцать минут спустя, произвела на Кэрол гораздо более приятное впечатление. Невропатолог был педантичен и сух, а его коллега, напротив, была жизнерадостной и милой женщиной, которая появилась в кабинете словно луч солнечного света. Миниатюрная, тоненькая, бледнокожая, с большими голубыми глазами, копной ярко- рыжих волос и россыпью веснушек, она была похожа на доброго маленького эльфа из английского или ирландского фольклора. Догадка Кэрол оказалась правильной: врача звали Уна О'Рурк, и говорила она с отчетливым ирландским акцентом. При одном взгляде на нее хотелось улыбаться.
Вспорхнув на табурет, стоявший напротив кресел, где сидели обе женщины — Стиви вошла в кабинет для моральной поддержки, а также чтобы записывать врачебные рекомендации, — Уна весело прищурилась.
— Я слышала, мисс Барбер, что вам довелось немного полетать по одному из парижских тоннелей, — начала она. — Я читала об этом, но меня интересуют ваши собственные впечатления.
— Это было совсем не так интересно, как писали газеты, — сдержанно ответила Кэрол, которая еще не отошла после общения с невропатологом. — Можете мне поверить: когда я собиралась в Париж, ничего подобного в мои планы не входило.
Уна О'Рурк заглянула в историю болезни Кэрол.
— У вас была потеря памяти, но, если судить по тому, что написали наши французские коллеги, сейчас у вас все в порядке. Это действительно так или французы решили прихвастнуть?
— Я вспомнила почти все, — ответила Кэрол, смягчившись, — женщина начинала ей нравиться. — Но поначалу… поначалу я чувствовала себя довольно странно. Я не помнила, кто я такая и как меня зовут, не узнавала ни собственных детей, ни бывшего мужа. Моя память исчезла, словно я… словно я никогда не жила.
— Но теперь, вы говорите, у вас все в порядке? — Улыбка Уны была теплой и дружеской, а глаза смотрели внимательно и по-доброму, и Кэрол окончательно оттаяла. Пока она лежала в больнице, нейропсихолог с нею не работал, но американские специалисты считали психологический аспект лечения важным. Кэрол предстояло встретиться с Уной еще три или четыре раза, хотя она и считала себя совершенно здоровой.
— Да, в порядке, — кивнула она. — Кое-какие пропуски и белые пятна, конечно, остались, но по сравнению с тем, что было, когда я очнулась, это небо и земля.
— Не было ли у вас неожиданных приступов тревоги? Бессонницы? Головных болей? Депрессий? Не совершали ли вы странных поступков? — быстро перечислила Уна, но Кэрол ответила отрицательно, упомянув только сегодняшнюю головную боль, которую она приписала смене часовых поясов.
— Полагаю, вам очень повезло, мисс Барбер, — заключила Уна. — Никаких последствий, какие обычно бывают в подобных случаях… Наш мозг — очень сложный и тонкий инструмент, поэтому врачам бывает нелегко предсказать, как он поведет себя после сильнейшей травмы, какую получили вы. — Она вздохнула. — Порой мне кажется, что нейропсихология, которой я занимаюсь, больше похожа на гадание на кофейной гуще, чем на серьезную науку. Или на волшебство, если вам так больше нравится, — поспешно добавила Уна. — Скажите, когда вы планируете вернуться к работе в кино?
Кэрол задумалась:
— Честно говоря, я еще не знаю. Пожалуй, не скоро. Я собираюсь заняться своей книгой, и только потом… В общем, не раньше весны.
Уна О'Рурк одобрительно закивала.
— Я бы на вашем месте не спешила. В первое время вы, возможно, будете быстро утомляться, а я не представляю, какой продюсер согласится это терпеть. — Она заговорщически подмигнула. — Ваш организм сам знает, какие нагрузки он готов вынести, а какие — нет, и если вы будете перерабатывать, может наступить некоторое ухудшение. Вернутся провалы в памяти, нарушится координация движений…
При этих словах Кэрол резко выпрямилась, и Стиви покосилась на нее с тревогой.
— Что еще вас беспокоит? — спросила Уна. — Быть может, какие-то мелочи? Они могут оказаться важными, так что не стесняйтесь…
— Да, в общем-то, ничего не беспокоит, — ответила Кэрол. — Просто иногда мне становится жутко при мысли о том, что я действительно чуть не погибла. Порой мне снятся кошмары…
— Ну, это только естественно, моя дорогая, — кивнула Уна. — Со временем это пройдет, а не пройдет — попейте успокаивающий сбор.
— А это помогает?.. — Кэрол рассказала о покушении на свою жизнь, когда террорист с ножом пробрался к ней в палату.
Уна слушала внимательно, потом сказала:
— Я этого не знала, то есть не знала всех подробностей. Похоже, вам действительно здорово досталось. И все равно я считаю, что в таких ситуациях лучше лекарство — время. Не будем торопиться, дайте себе возможность залечить не только физическую травму, но и преодолеть последствия психологического потрясения. На вашу долю выпало столько испытаний, сколько другому не выпадет за целую жизнь, но вы справились с ними вполне успешно. Я уверена — у вас все будет хорошо, если только вы сами себе не навредите. Вы замужем?
— Нет, два года назад я овдовела. Но мой первый муж жив. На Рождество он приедет ко мне в гости вместе с детьми. — Кэрол произнесла эти слова таким голосом, что Уна невольно улыбнулась.
— Я хотела прописать вам побольше положительных эмоций, но вы, похоже, и без меня знаете, как преодолеть последствия того, что с вами случилось. Ну а кроме бывшего мужа, у вас кто-то есть?
Кэрол растерялась на секунду, но потом ответила:
— В Париже я встретила своего старого друга. Он навестит меня после праздников.
— Вот и отлично. Надеюсь, вы приятно проведете время — ведь вы это заслужили.
Они еще немного поговорили, и врач порекомендовала Кэрол упражнения для тренировки памяти, показавшиеся ей интересными и даже забавными. С Уной вообще было легко и приятно общаться, и Кэрол
