выдающимися ногами, казалось, случились в другой жизни. Теперь у него был серьезный роман с достойной женщиной, а не сексуальная акробатика с девицей, которую он едва знал. Шарлей и Алекс отличались друг от друга, как небо и земля; двух других таких непохожих женщин нельзя было найти в целом свете.
— А-а, в таком случае все ясно! — проговорил Куп. Ему хотелось как можно скорее отделаться от Шарлей. Он не испытывал ни малейшего желания ни видеть ее, ни слышать и был очень рад тому, что газетчики так и не пронюхали об их связи. Впрочем, удивляться этому не приходилось — они почти никуда не выходили вдвоем, так как большую часть времени Шарлей проводила в его постели.
— Палома передает мне, что кто-то звонил, только когда ей самой этого хочется, а это бывает не часто, — добавил он.
— Мне нужно встретиться с тобой. Куп.
— Я думаю, в этом нет никакой необходимости. Шарлен, — твердо заявил Уинслоу. — Кроме того, я сегодня уезжаю из города. Меня не будет, гм-м… некоторое время. — Это была ложь, однако Куп по опыту знал, что подобного рода заявления, как правило, отбивают у женщин охоту разыскивать его. — И вообще, Шарлей, мне кажется, мы уже сказали друг другу все, что могли. Нам было неплохо вместе, но и только. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь все это в прошлом?
Он встречался с ней лишь несколько недель и был уверен, что после столь непродолжительного знакомства никаких претензий к нему быть не может. Куп сам никогда не драматизировал событий и не ждал этого от других.
— Я беременна! — Шарлен определенно поверила, что он уезжает из Лос-Анджелеса, и поспешила выложить свой главный козырь.
Прежде чем ответить. Куп долго молчал, но голос его звучал совершенно спокойно. Он уже не раз попадал в подобные ситуации и отлично знал, что выход есть. Как правило, ему удавалось устроить все без шума. Несколько сочувственных фраз, моральная поддержка, некоторая сумма на покрытие издержек — вот и все, что требовалось, чтобы урегулировать проблему.
— Мне очень жаль, Шарлей, — сказал он самым проникновенным тоном. — Я не хотел бы тебя обидеть, но… ты уверена, что это мой ребенок?
Женщины таких вопросов не любили. В случае с Шарлей это был, без сомнения, правомерный вопрос. Куп знал, что и до встречи-с ним личная жизнь Шарлей отличалась, мягко говоря, разнообразием, и у него не было оснований предполагать, что, расставшись с ним, она с горя записалась в монашки. Секс был осью, вокруг которой вращалась вся жизнь Шарлей; на нем, как на фундаменте, зиждились все ее честолюбивые мечты, все надежды на будущее. Куп не видел в этом ничего предосудительного; как мужчины используют ум и силу, чтобы сделать карьеру, так Шарлей пролагала себе путь с помощью собственного тела. Но сейчас она явно шла ва-банк, презрев все неписаные правила.
— Конечно, я уверена, — раздраженно ответила она. — Иначе зачем бы я тебе стала звонить, если бы это был не твой ребенок?
— Ну что ж, — пробормотал Куп. — В любом случае мне очень жаль… У тебя есть хороший врач?
Инстинкт подсказывал Купу, что ему угрожает опасность, но он все еще думал, что сумеет выкрутиться.
— Нет. И денег у меня тоже нет.
— Я распоряжусь, тебе вышлют чек. — Куп мысленно благословил нынешние свободные времена. Он еще помнил те времена, когда для того, чтобы сделать аборт, необходимо было лететь в Европу или в Мексику. Теперь же избавиться от ребенка было не сложнее, чем удалить заболевший зуб.
Во всяком случае, самому Купу ситуация представлялась именно такой. От друзей он знал, что необходимая операция не является ни опасной, ни слишком дорогой. — Я пришлю тебе список хороших врачей, — добавил он. — Можешь выбрать любого.
Происшедшее с Шарлей вряд ли могло испортить ему жизнь. Это была лишь легкая рябь на поверхности воды, а отнюдь не могучая приливная волна, которая с грохотом накатывает на берег, сметая все на своем пути. Самое страшное, что могло случиться, это публичный скандал. В другое время Куп пережил бы его довольно спокойно; быть может, ему даже удалось бы извлечь из него пользу. Какая реклама: семидесятилетний актер еще может делать детей, но сейчас шумиха ему была совсем некстати из-за Алекс.
— Я намерена оставить ребенка! — уверенно заявила Шарлей, и Куп не поверил своим ушам. Ощущение опасности с новой силой нахлынуло на него. Кажется, эта дурочка намерена шантажировать его. Что ж, пусть попробует, подумал он, и мы еще увидим, кому из нас придется умыться грязью. Он обратится в частное детективное бюро, они покопаются в ее прошлом и докажут, как дважды два, что Шарлен — заурядная проститутка. А если ему повезет, сыщики сумеют обнаружить в ее прошлом один-два криминальных эпизода наподобие того же вымогательства или злоупотреблений наркотиками. Но Куп сразу вспомнил об Алекс и с огорчением подумал, что этот вариант не годится. Он должен был защитить ее любой ценой! Дела Шарлей были ему безразличны — он никогда не любил ее, но Алекс — другое дело. Он не может допустить, чтобы до нее дошли эти скандальные новости, а что скандал будет грандиозным. Куп понял сразу. Его убедил в этом голос Шарлей — наглый, вызывающий, почти торжествующий. Она не сомневалась, что сумеет одержать верх, и Куп почувствовал, как рядом с неприязнью в нем растет самая настоящая ненависть. За свою репутацию он не боялся — не мальчик, как-нибудь это переживет. Но Алекс… Он и представить не мог ее реакцию. Может быть, она даже изменит свое отношение к нему — ведь она как-никак детский врач, и ей может не понравиться, что он так настаивает на аборте, да и знать, что твой возлюбленный может стать отцом не твоего ребенка, — новость не из приятных.
— Мне это не нравится, Шарлей, — строго сказал Куп, стараясь с помощью одной лишь интонации отрезвить Шарлен. Он не мог отделаться от мысли, что, учитывая непродолжительность их связи, Шарлей могла бы обо всем позаботиться даже без его ведома. Но она предпочла сообщить ему. Куп хорошо знал: некоторые женщины считают вопросом престижа иметь ребенка от знаменитости. К тому же наличие ребенка служит прекрасным предлогом для выкачивания денег. Похоже, именно таков был план Шарлей, и Куп почувствовал себя очень неуютно. Он не хотел быть отцом этого ребенка, не хотел иметь с Шарлей никаких дел.
Неужели она этого не понимает?
— Я сожалею об этой… случайности, — сказал он. — Пойми, Шарлей, мы друг друга совсем не знаем, наша близость была просто прихотью… взаимной прихотью, — поправился он, подумав о том, что Шарлей может записывать их разговор. — Ты еще слишком молода и привлекательна, чтобы вешать себе на шею это ярмо. Поверь мне, ребенок свяжет тебя по рукам и ногам, и тебе будет очень трудно сделать достойную карьеру. — Этот прием не раз выручал его в прошлом, но Шарлей либо не поняла намека, либо собственный план казался ей значительно более выгодным. Как бы там ни было, она не выказала никакой склонности к компромиссу. Может быть, ребенок ей и не был нужен, но в данном случае речь шла не просто о ребенке, а о ребенке кинозвезды Купера Уинслоу. Это было громкое имя, на этом Шарлей и строила свой расчет.
— Я сделала уже шесть абортов. Куп, и не хочу рисковать, Мне сказали, что, если я буду продолжать в том же духе, у меня может никогда не быть детей. Кроме того, я хочу сохранить нашего ребенка…
Нашего ребенка… Вот оно, понял Куп. Интересно, подумал он, действительно Шарлей беременна или это просто уловка, чтобы получить с него деньги?
— Нам нужно встретиться, Куп.
— Мне кажется, в этом нет никакой необходимости, — ответил он. Снова встречаться с Шарлей ему определенно не хотелось. Куп не сомневался — она устроит истерику и будет рыдать в три ручья, надеясь разжалобить его.
— Я не могу на чем-то настаивать, — сказал он мягко, — но мне кажется, что если ты сделаешь аборт, так будет лучше для всех.
Ни просить, ни умолять ее о чем-то Куп не собирался, понимая, что это занятие бессмысленное. Скорее наоборот — Шарлей только еще больше уверится в своей власти над ним. Единственное, о чем он жалел, это о том, что не может своими руками задушить эту наглую бабенку и ее ребенка в придачу, если, конечно, он действительно существует.
— Я не могу делать аборт! — жалобно повторяла Шарлей.
Она плакала, говорила, как любит его, как она мечтает, что они будут вместе всегда, сетовала на судьбу и жалела ребенка, которому придется расти без отца.
