сходство между этой женщиной и хозяином дома, и он спросил, заметила ли его Алекс?
Этот вопрос заставил обеих женщин рассмеяться.
— Вообще-то я его дочь, — объяснила Тайрин. — Мы жили отдельно друг от друга.
На Марка это заявление, произнесенное спокойным тоном, произвело эффект взорвавшейся бомбы.
— К-как?!. — воскликнул он. — Его родная дочь?! Но ведь…
Я не знал, что у Купа есть дочь!
— Он тоже этого не знал, — с улыбкой ответила Тайрин и прыгнула в бассейн.
— Что она имела в виду? — повернулся Марк к Алекс.
— Потом расскажу, — ответила она. — Это долгая история.
Еще через четверть часа у бассейна появился Джимми.
Марк оживленно расспрашивал Тайрин о ее бизнесе и о Нью-Йорке, Джейсон и Джессика держались у дальнего конца бассейна, откуда то и дело долетали взрывы веселого смеха. Алекс, таким образом, получила возможность спокойно побеседовать с Джимми, что случалось не часто.
— Как дела? — спросила она, устраиваясь в шезлонге.
Джимми как раз натирал плечи и грудь кремом от загара — хотя он и был темноволос, кожа у него была светлая и чувствительная. Алекс предложила натереть ему спину, и Джимми, явно смутившись, согласился. Но внутреннее напряжение было написано даже на его лице — с тех пор, как умерла Маргарет, ни одна женщина не касалась его таким образом.
— Нормально, — ответил он, протягивая ей тюбик с кремом. — А у тебя? Как работа? — Джимми изо всех сил старался говорить спокойно.
— На работе все то же самое. Американские женщины словно сговорились производить на свет только недоношенных детей. Такое впечатление, что во всей стране больше нет здоровых младенцев. Впрочем, у нас бывают почти исключительно белые малыши. Изредка встречаются дети афроамериканцев, а азиатов я не видела вот уже, наверное, месяцев десять. Как думаешь, чем это объяснить?
Джимми не стал вдаваться в подробности. Впрочем, Алекс и сама знала, что цветные дети от природы здоровее, так как матери рожают их в более юном возрасте. Кроме того, в семьях иммигрантов из азиатских и африканских стран к недоношенным детям часто относились по принципу «умрет — так умрет».
— Тяжелая у тебя работа, — с сочувствием сказал Джимми.
— Вовсе нет, — покачала головой Алекс. — Большинство ребятишек нам удается спасти, и в конце концов они вырастают полноценными, здоровыми людьми. Правда, некоторые все же умирают, и я до сих пор не могу к этому привыкнуть.
Действительно, каждую смерть младенца Алекс воспринимала как личную трагедию, зато каждый спасенный ребенок приносил огромную радость.
— Тебе, я думаю, не легче, — заметила она. — Некоторые люди относятся к своим детям так, словно это… неодушевленные предметы.
— Только некоторые люди относятся к своим детям лучше, чем к неодушевленным предметам, — ровным голосом сказал Джимми. Он тоже повидал много горя, много страданий, но так и не сумел к этому привыкнуть. Как и Алекс, Джимми тоже спасал детские жизни, и в каком-то отношении ему было даже труднее, чем ей.
— А почему ты решила стать врачом? — неожиданно спросил Джимми. Пожалуй, впервые он обратился к Алекс со столь личным вопросом.
— Из-за матери, — просто ответила она, заканчивая намазывать ему спину и завинчивая тюбик.
— Разве она тоже врач?
— Вовсе нет. — Алекс усмехнулась. — Моя мать ведет совершенно бесполезную жизнь. Она разъезжает по бутикам и салонам, устраивает вечеринки с коктейлями, посещает приемы, делает маникюр и каждый день укладывает волосы у собственного парикмахера. Вот и все ее дела. Тем же занимается и моя сестра. Должно быть, поэтому мне захотелось стать другой, непохожей на них, чего бы это ни стоило.
Это была, так сказать, канва; на самом деле все обстояло несколько сложнее.
— В детстве я мечтала быть пилотом воздушного лайнера, но потом решила, что это скучно, — добавила она. — Через какое-то время, когда притупится новизна ощущений, начинаешь чувствовать себя чем-то вроде высокооплачиваемого водителя автобуса То, чем я занимаюсь, гораздо интереснее, а главное — нужнее.
— Когда я учился в колледже, — сказал Джимми, — я тоже мечтал играть в хоккей за «Бостонских Медведей», но моя тогдашняя подружка убедила меня, что без зубов я буду выглядеть не лучшим образом. В конце концов я решил, что она права, но до сих пор я обожаю кататься на коньках. — Джимми часто бывал на катке с Маргарет, но сейчас он постарался об этом не думать.
— С кем это Марк так мило беседует? — спросил Джимми, и Алекс загадочно улыбнулась.
— Ты не поверишь, но это — дочь Купа. Она поживет с ним некоторое время. Ее зовут Тайрин, и она только на днях прилетела из Нью-Йорка.
— Я не знал, что у него есть дочь, — покачал головой Джимми.
— Для Купа это тоже было чем-то вроде сюрприза.
— Думаю, подобных сюрпризов в его жизни было немало.
— Но это приятный сюрприз. Тайрин — очень славная, — убежденно сказала Алекс.
Марк, похоже, считал также. Он разговаривал с Тайрин уже почти час, и Алекс заметила, что Джессика начинает внимательно смотреть в их сторону. Джейсон был слишком занят, пытаясь утопить кого-то из подошедших своих приятелей, и пока что ничего не замечал, но Алекс была уверена, что вечером Джессика непременно шепнет брату несколько слов.
— Хорошие у Марка Дети, — заметила она, и Джимми кивнул.
— Да. В этом отношении ему здорово повезло. Не знаю только, что он будет делать, когда они снова уедут к матери.
Ему будет их очень не хватать.
— Быть может, со временем он тоже переберется в Нью-Йорк, чтобы быть к ним поближе, — сказала она. — А ты? Ты останешься в Калифорнии или тоже переедешь на восток?
Алекс знала, что Джимми родом из Бостона, и ей внезапно пришло в голову, что он мог знать ее кузена, который учился в Гарварде примерно в одно время с ним.
— Мне бы хотелось остаться здесь, — сказал Джимми. — Но не хочется бросать мать. Отец умер, и она осталась совершенно одна. Кроме меня, у нее больше никого нет.
Алекс кивнула и спросила у него о своем кузене.
Джимми широко улыбнулся.
— Люк Мэдисон был моим лучшим другом. На старшем курсе мы жили с ним в одной комнате и каждые выходные напивались до зеленых чертей.
— Это на него похоже, — кивнула Алекс, обрадовавшись, что Джимми знал ее брата.
— Мне стыдно признаться, — продолжал Джимми, — но мы не виделись уже лет десять. Кажется, после выпуска он уехал на стажировку в Лондон, и я потерял его из виду.
— Он сейчас в Штатах, и у него шестеро детей, и все — мальчики. Впрочем, я сама вижусь с ним нечасто; как правило, мы встречаемся только на свадьбах родственников, а я не очень стремлюсь бывать на семейных праздниках, особенно на свадьбах.
— Почему? — удивился Джимми. Алекс интересовала его все больше и больше. Можно было даже сказать — она ему нравилась, но он по-прежнему не мог понять, что она нашла в Купе. Джимми по- прежнему недолюбливал своего квартирного хозяина, как он его величал, хотя и не мог сказать — почему. Его неприязнь к актеру была скорее интуитивной, чем осознанной. Возможно, Джимми просто завидовал Купу — признанному сердцееду и профессиональному бездельнику.
— На одной из свадеб… Впрочем, долго рассказывать.
Я думаю, на свадьбы у меня выработался условный рефлекс, как у крысы — на удар электрическим током. Короче говоря, от этих церемоний я ничего хорошего не жду, — ответила Алекс, и Джимми посмеялся такому объяснению.
— Жаль… — сказал он. — Насколько я знаю, иногда свадьбы бывают очень удачными. Моя, например… Мы зарегистрировались в мэрии, а потом отпраздновали это пиццей в ближайшем кафе. Маргарет была замечательной женщиной!
