боль. Она все еще вспоминала счастливое время, когда они с Купом были вместе. Алекс не была готова к тому, что счастье будет так недолговечно.
Джимми ковылял по комнате, опираясь на палочку, а Валери уговаривала его провести остаток лета в их доме на мысе Код.
— Я не могу оставить работу, ты знаешь ведь, мама, — возразил Джимми. — Одно дело, если бы я клепал грузовики на заводе, и совсем другое — дети, в особенности — дети из Уоттса… Нет, я должен вернуться как можно скорее.
Он уже обещал', что выйдет на работу на будущей неделе, хотя передвигаться ему было еще довольно тяжело. Впрочем, Джимми рассчитывал начать с бумажной работы; кроме того, он мог принимать посетителей в своем кабинете. Валери знала о его планах и вызвалась каждый день возить его на работу и обратно, пока он не выздоровеет окончательно.
— С ней я чувствую себя мальчишкой, которого никуда не пускают одного и заставляют мыть руки перед едой, — со смехом пожаловался Джимми Алекс, когда Валери ненадолго вышла в кухню.
— На твоем месте я бы благодарила бога, что у меня такая мать! — осадила его Алекс. — Что бы сейчас с тобой было, если бы не она?
— И если бы не ты, — тихо сказал Джимми. Алекс удивленно посмотрела на него.
Разошлись они в тот вечер поздно. По дороге домой Алекс попыталась себе представить, что может делать сейчас Куп. От Тайрин она знала — он улетел на пару дней во Флориду на съемки в рекламном ролике. На этот раз Куп рекламировал английский чай, и съемки должны были пройти на борту большой океанской яхты, закамуфлированной под «Катти Сарк»[11]. Алекс беспокоилась о том, как он себя чувствует, — она знала, что Куп был подвержен морской болезни, но позвонить ему она не решалась. Куп ведь сам сказал ей, что будет лучше, если некоторое время они не будут встречаться. Впрочем, Куп тут же добавил — он надеется, что когда-нибудь в будущем они станут добрыми друзьями, однако сейчас эта перспектива Алекс совсем не обрадовала. Она все еще любила его, и их отношения все еще не перешли для нее в категорию «прошлое».
После Четвертого июля из Нью-Йорка вернулись дети Марка. А еще три дня спустя Алекс, взглянув на свой настольный календарь, увидела: на сегодня были назначены анализы Шарлей. Результатов следовало ждать не раньше чем через десять дней, и Алекс невольно задумалась, что покажет тест ДНК и узнает ли она об этом.
Куп позвонил ей сам через две недели. Он спешил Поделиться с Алекс радостной новостью.
— Это не мой ребенок! — с торжеством объявил он, как только услышал в трубке ее голос. — Мне казалось — тебе это тоже не безразлично, вот я и позвонил. Скажи, ты рада за меня? Шарлей села в лужу, и я спасен. Теперь мне не придется платить алименты ни ей, ни этому ее ублюдку.
— В таком случае чей же это ребенок? Ты случайно не знаешь?.. — Алекс была рада за Купа, хотя один звук его голоса заставил ее сердце сжаться от боли.
— Не знаю и знать не хочу! — со злостью сказал Куп. — Единственное, что меня волнует, так это то, что он не мой.
Это неопровержимо доказано, и я ужасно рад! В моем возрасте противопоказано иметь детей, как законных, так и незаконнорожденных, — добавил он специально для Алекс. Куп хотел на всякий случай напомнить, что он был бы для нее неподходящим мужем, полагая, что этим он может как-то облегчить ее терзания. В том, что она страдает, он не сомневался. Куп и сам временами тосковал по Алекс, хотя с каждым днем все больше осознавал, что поступил правильно.
— Представляю, как Шарлей разочарована, — автоматически заметила Алекс. Она не могла не радоваться за Купа, но каждое его слово буквально рвало ей сердце.
— Пусть она теперь хоть повесится, — с неприкрытой злостью ответил Куп. — Скорее всего ей сделал ребенка какой-нибудь шофер грузовика или заправщик с бензоколонки, так что теперь ей не видать алиментов как своих ушей.
И квартиры в Бель-Эйр тоже. И поделом ей, этой стерве!
Куп рассмеялся весело и беззаботно, а Алекс поспешила закончить разговор — радоваться вместе с Купом, изображая беззаботность, у нее уже не было сил.
На следующей неделе она увидела в одной из газет крупный заголовок на первой странице: «Купер Уинслоу — НЕ отец внебрачного ребенка!» — и поняла, что эту информацию сообщил репортерам его агент. Куп был публично оправдан. Теперь у него стало по крайней мере одной заботой меньше, и этого было достаточно, чтобы Куп чувствовал себя свободным и беззаботным, как ветер.
Что ж, в этом был весь Куп — легкомысленный, эгоистичный и… неотразимый. Но это не отменяло того факта, что ей мучительно его не хватало.
Так она честно и сказала Джимми, когда он позвонил ей на следующий день:
— Я все еще скучаю по нему. Таких, как он, встретишь не часто.
— А вот это как раз Хорошо, — рассмеялся Джимми. — Во что бы превратилась наша жизнь, если бы мы на каждом шагу сталкивались с такими Куперами Уинслоу?
Джимми уже вернулся на работу и чувствовал себя неплохо. К нему вернулся крепкий сон и аппетит. Он даже жаловался, что начинает толстеть от материнской стряпни.
Правда, Джимми все еще ходил с палочкой; кроме того, ему предстояло еще полтора месяца посещать физиотерапевтический кабинет, однако это были сущие пустяки по сравнению с тем, через что он прошел.
Алекс постепенно тоже стала возвращаться к жизни. Во всяком случае, она снова стала собой, и когда в один из дней Джимми пригласил ее в ресторан, Алекс с удовольствием согласилась.
— Знаешь, — сказал Джимми, когда они с аппетитом поедали вкуснейшее китайское блюдо с непроизносимым сложным названием, — мне кажется, тебе уже пора начать новую жизнь и встречаться с мужчинами.
— В самом деле? — переспросила Алекс удивленно. — Хотелось бы мне знать, с чего ты взял, что можешь давать мне подобные советы?
— Разве не для этого существуют друзья? — Джимми огорчила ее реакция. Сегодня они были вдвоем: Валери, которая повсюду возила Джимми на своей новой машине, встречалась с какими-то знакомыми, и он приехал в ресторан на такси. — Кроме того, мне кажется, ты слишком молода, чтобы вечно оплакивать парня, с которым встречалась всего пять месяцев твоей жизни. Нет, Алекс, ты должна вернуться к нормальной жизни со всеми вытекающими отсюда последствиями…
Его интонация была по-отечески покровительственной, и Алекс чувствовала, что за его не слишком деликатными советами стоит самая искренняя дружеская забота. Уже давно в их разговорах не было запретных тем; они были друг с другом предельно откровенны, и это произошло так естественно, что Алекс легко прощала Джимму невольную бестактность.
— Что ж, спасибо за заботу, — сказала Алекс. — Но… я не чувствую себя готовой. Кроме того, я слишком занята для серьезных отношений. Если помнишь, я пока еще врач-резидент, и у меня очень много работы.
— Ты просто боишься; когда ты встречалась с Купом, работы у тебя было не меньше.
— Все дело во мне. Мои раны все еще болят, особенно к дождю, — с печальной улыбкой пошутила Алекс.
У нее не возникало ни малейшего желания искать Купу замену. Да она и понимала, что вряд ли встретит мужчину, способного разбудить вновь ее чувства. Ни один мужчина не мог даже сравниться с Купом, с его обаянием, мужской неотразимостью, с его отношением к ней. Алекс так не хватало его ласк, его внимания и заботы, хотя, может быть, только теперь она начала понимать, что их отношения с Купом с самого начала были обречены.
— Мне так не кажется. Просто ты все еще боишься обжечься, — уверенно возразил Джимми.
— А как насчет вас, мистер О'Коннор? — парировала Алекс. — Что мешает вам встречаться с женщинами? Только не говорите, что ваша мама вам не разрешает. — Она облизала палочки и отодвинула пустую тарелку.
— Это совсем другое дело, — возразил Джимми. — Во-первых, я в трауре. Кроме того, моя трагедия куда серьезнее, чем твоя…
Он сказал это вполне серьезным тоном, но Алекс видела — в его темно-карих глазах поблескивают
