Прошло несколько дней, показавшихся мне годами, и наконец настал последний. Самый страшный. Теперь все было последним. Я не могла этого вынести. Но хуже всего была последняя ночь.
– Спокойной ночи, Крис.
– …ночи. – А потом: – Джилл, ты все поняла? Я… я ненавижу себя, но не могу… Не могу иначе. Я надеялся, что тоже захочу этого ребенка. Не получилось. Может быть, со временем… Я чувствую себя последней скотиной.
– Не переживай. Все как-нибудь образуется.
– Ага. Как-нибудь. Мне жаль, что ты забеременела. О боже, я хотел…
– Не надо, Крис. Я ни о чем не жалею. Я все равно буду счастлива, даже если…
– Зачем он тебе понадобился, Джилл?
– Я же говорила. Хочу, чтобы ты всегда был со мной. Об этом больно говорить, но я… Я хочу его, вот и все. Я должна.
Мы лежали в темноте обнявшись, и я думала:
«Последний раз. Последняя ночь. В последний раз я лежу с ним в постели. Все. Конец». Я знала, он никогда не приедет в Нью-Йорк. Он сам говорил, что ненавидит этот город. И на собственного ребенка ему наплевать…
– Джилл… Ты плачешь?
– Н-нет. – Меня трясло от рыданий.
– Не плачь, пожалуйста, не плачь. Джилл, я люблю тебя. Пожалуйста. – Мы обнимали друг друга и плакали. Последний раз. Последний. – Джилл, я так виноват перед тобой…
– Все в порядке, Крис. Все будет хорошо… – Вскоре он заснул в моих объятиях. Мальчик, которого я любила, мужчина, который любил меня и пожалел об этом, который причинил мне боль, изменил и заставил испытать неведомую доселе радость. Кристофер. Большой ребенок. Прекрасный мужчина с душой мальчика. Мужчина, который в день нашей встречи скакал со мной на неоседланной лошади. Неужели я смогла бы стать для него обузой? Да, смогла бы. Нечего и думать…
Я лежала без сна, пока в комнате не начало светлеть, а потом свернулась клубочком, прижалась к его спине и незаметно уснула, устав плакать. Ночь завершалась. Наступал конец.
Глава 11
– Черт побери, не смотри на меня такими глазами! Отвернись… Самое лучшее, что ты можешь сделать, это вернуться в Нью-Йорк. У тебя там куча друзей, да и я приеду через пару месяцев. Ты… Проклятие, Джилл, я сейчас же уйду, если ты не перестанешь строить из себя жертву… – Мы стояли в аэропорту, и он сам выглядел жертвой. Его мучил стыд. Опять моя вина?
– Ладно, хорошо, извини. Ничего не могу с собой поделать. Это… Господи, что делать? Я отдала тебе ключ от дачи?
– Да. А ты не забыла лыжные ботинки? Вчера я видел их в саду и, помню, слегка удивился. Не остались ли они там? – Хороший мальчик Крис, хозяйственный…
– Не остались. Сэм… Да. Я их положила. – Я посмотрела на него снизу вверх, и он бодро улыбнулся в ответ. – Все на месте.
Мы ломали комедию. Добрый дядя Крис провожает тетю Джиллиан до аэропорта, а тетя Джиллиан не устраивает истерик. Вот мы и старались. «Улыбайтесь, сейчас вылетит птичка!» Кого мы хотели обмануть – людей вокруг, друг друга или самих себя? Мы старались не думать о неприятном, не вспоминать о книгах, в которых описывались расставания навсегда, и убивали время, оставшееся до посадки. Но в голову лезли мысли одна другой хуже… О боже, как это было омерзительно!
Тихий голос и пустые слова Криса, сопровождавшиеся легкой улыбкой, бросали меня в дрожь. Они означали только одно: «Не заставляй меня чувствовать себя виноватым». А мое измученное лицо криком кричало в ответ: «Я тебя ненавижу».
– Я положила твой дождевик на заднее сиденье.
– Хорошо.
– Где Сэм? – всполошилась я.
– Успокойся. Вон она, играет с каким-то мальчиком. Не надо нервничать, Джилл. Все будет хорошо.
– Конечно. – Я кивнула и уставилась на носки туфель, чтобы не сказать гадость. – Вечером я позвоню и сообщу, как мы долетели.
– Можно подождать до воскресенья: по выходным дешевле. Мы ведь не сможем звонить друг другу каждый день, – сказал он, отводя глаза.
– Я и не собиралась звонить каждый день. Просто хотела сообщить, как мы добрались. – В моем голосе прозвучало раздражение.
– Ну, если самолет разобьется, я об этом услышу. Давай договоримся звонить друг другу через день. – Я снова кивнула. Лучше помалкивать.
– Хочешь жевательной резинки?
Покачав головой, я отвернулась и принялась смотреть на стоявшую рядом даму. Наверное, она подумала обо мне невесть что, но видеть Криса я больше не могла. Это было выше моих сил.
– Объявляется посадка на рейс сорок четыре до Нью-Йорка. Пассажиров просят пройти к воротам номер двенадцать. Объявляется посадка…
– Это ваш.
Я кивнула, проглотила комок в горле и принялась разыскивать взглядом Сэм.
