Джон, провожая Фиону в гостиную. — Считают, что я не любил ее, раз теперь хочу жить с другой женщиной.
— Но ведь она умерла два года назад, — непослушными губами выговорила Фиона.
— Понимаешь, наверное, им нужно время, чтобы привыкнуть к нашим с тобой отношениям…
А она посмела опоздать на целый час! Вряд ли это прибавит ей очки в глазах Кортни и Хилари. Фионе стало очень жаль Джона, когда она представила, как тяжело ему пришлось в эти дни.
Войдя в гостиную, она увидела двух молоденьких девушек, смотревших на нее строго и настороженно. Сестры сидели рядом на диване с таким видом, словно приготовились к встрече со злейшим врагом. Ни одна не проронила ни слова.
Фиона подошла к той девушке, которая показалась ей постарше. Наверное, это была Хилари.
— Здравствуй, Хилари, — сказала она как можно приветливее. — Я — Фиона. Приятно познакомиться. — Фиона старалась изо всех сил, чтобы голос ее звучал спокойно.
Девушка подняла на нее глаза, игнорируя протянутую Фионой руку.
— Я — Кортни, — угрюмо произнесла она. — И я считаю, что все, что вы оба делаете, — просто отвратительно!
Фиона не знала, что сказать в ответ. Она оглянулась на Джона. У него был смущенный и растерянный вид.
— Мне жаль, что вы так к этому относитесь, — сказала Фиона, обретя наконец дар речи. — Вообще-то я вас понимаю. Должно быть, это серьезное испытание для девушек в вашем возрасте, вам непросто понять вашего отца. Но я не пытаюсь отнять его у вас. Нам просто нравится проводить время вместе, но он никуда не собирается уходить.
— Это неправда. Он уже ушел. Он жил все лето у вас. Консьерж сказал, что он заезжал сюда всего пару раз за вещами.
Потом Джон рассказал Фионе, что это миссис Вестерман пронюхала обо всем и поспешила сообщить девочкам. Милая женщина!
— Мы действительно провели некоторое время вместе, — признала Фиона. — Вашему отцу одиноко без вас. — Фиона посмотрела на другую сестру, затем снова на Джона, который был белее мела. Он не ожидал от своих воспитанных дочерей такой реакции. Их поведение потрясло Джона. Казалось, он хорошо знает своих девочек — мягких, сердечных, деликатных. Джон всегда был верен их матери при жизни и ее памяти после смерти. Он сделал все, чтобы ее спасти, он был рядом до самого конца. С тех пор как Энни умерла, он всецело принадлежал своим дочерям. А чем ответили ему они?! Они отказывают ему в праве быть счастливым с другой женщиной. Заранее настроенные против Фионы, они даже не пытаются присмотреться к ней поближе. А этот вызывающий тон?! Эта озлобленность и наглость?! И это его славные девочки!
— Приятно познакомиться с тобой, Хилари, — растерянно произнесла Фиона, так и стоя посреди гостиной, потому что никто даже не предложил ей сесть. Джон стоял рядом с самым несчастным видом. Он пережил реакцию своих девочек еще в Сан-Франциско, когда рассказал им о Фионе, и был просто в отчаянии от сознания того, что не в силах ничего изменить. По сегодня их неприкрытая грубость сразила его наповал. Он надеялся, что Хилари и Кортни по крайней мере будут держаться в рамках вежливости. Он пытался объяснить им, что Фиона — замечательная женщина, и не ее вина, что их мать умерла. Но они лишь продолжали повторять, что ненавидят и его, и Фиону, и прорыдали весь уик-энд. Джон сам был близок к истерике несколько раз, огромных усилий стоило ему держать себя в форме, но сейчас отчаяние его понемногу перерастало в гнев. Как молено быть такими жестокими и бессердечными?!
Хилари вообще игнорировала Фиону.
Обе девушки были хорошенькими голубоглазыми блондинками, как и их мать, хотя что-то» было в них и от Джона. Они были похожи, почти как близняшки, хотя Хилари, пожалуй, была красивее сестры.
— Вы обе, кажется, забыли, как следует вести себя, — наконец сердито произнес он. — Нельзя наказывать Фиону за то, что она решила быть со мной. Я был верен вашей матери два года после ее смерти. Фиона не имеет ко всему этому никакого отношения. Она свободная женщина, и ничто не мешает ей быть со мной, если ей этого хочется. Как и мне ничто не помешает быть с ней. Запомните это!
Прежде чем девочки успели что-то ответить, в комнату вошла пожилая женщина, напомнившая Фионе карикатуру на злобную домоправительницу из детских комиксов. На ней было темно-синее платье с белым посредником, черные туфли без каблуков, а волосы были стянуты на затылке в тугой узел. Классический образец домашнего тирана. Фионе даже захотелось сделать книксен и извиниться перед ней неизвестно за что. Джон представил Фиону, но миссис Вестерман даже не взглянула в ее сторону.
Она лишь строго посмотрела на хозяина и сказала:
— Все уже полтора часа как готово. Вы собираетесь сегодня есть?
Было уже девять часов. Фиона извинилась за свое опоздание, но экономка и бровью не повела. Развернувшись, она вышла и отправилась в кухню. Экономка явно была на стороне покойной Энн Андерсон и ее дочек. Фиона подумала о том, что сказала бы на это сама Энн Андерсон? Похвалила бы своих дочек за прием, который они оказали подруге отца? Оценила бы их преданность? Или испытала бы стыд за поведение своих девочек?
Джон подождал, пока его дочери встанут с дивана, и провел всех троих женщин в столовую.
Обед явно не обещал быть приятным. Фиона была в полном смятении, но больше всего она переживала за Джона.
Он делал все, что мог, чтобы удержать корабль на плаву. Но Фиона чувствовала себя так, словно все они обедают на «Титанике» и вот-вот стремительно пойдут ко дну.
Девочки расселись за столом, Джон посадил Фиону рядом с собой. Вид у него был довольно жалкий. Таким она бы никогда не смогла представить себе Джона, обычно уверенного и оживленного. Фиона улыбнулась, стараясь приободрить его. Ей хотелось верить, что этот кошмар скоро закончится, проблемы разрешатся и жизнь войдет в привычное русло, хотя это, конечно, потребует времени. Что ж, возможно, когда-нибудь они будут вспоминать об этом вечере с улыбкой. А сейчас она должна поддержать Джона, помочь ему почувствовать себя хозяином положения. Фиона тайком бросала на Джона нежные взгляды и осторожно пожимала его руку, пытаясь приободрить.
В это время миссис Вестерман со стуком опустила перед Фионой тарелку. Ростбиф был явно пересушен, запеченный картофель был больше похож на чипсы. Тушеные овощи, лежавшие на большом блюде, вообще невозможно было опознать. Ничего съедобного на столе не было. Миссис Вестерман в полной мере удалось продемонстрировать свое отношение к приятельнице Джона, тем более что она могла оправдаться опозданием гостьи, безобразным на ее взгляд.
Когда Хилари и Кортни прилетели из Сан-Франциско и рассказали экономке о разговоре с отцом, она немедленно приняла их сторону. Она была в ярости и считала грехом отношения хозяина и его подружки. А она не собиралась работать на грешника! Миссис Вестерман сообщила девочкам, что немедленно увольняется, и это потрясло их не меньше, чем признание отца, ведь они выросли на ее руках. То же самое она сказала Джону, когда он вернулся вечером домой. Как и собственные дочери, она делала все, чтобы наказать его за любовь к Фионе.
Фиона знала, что миссис Вестерман служила в семье Джона с тех пор, как родилась Хилари, то есть двадцать один год. И у нее была хозяйка — Эни Андерсон. И никакой другой не будет. Поэтому теперь экономка твердо вознамерилась сделать жизнь хозяина невыносимой. Это было не просто несправедливо, это было чудовищно! Но только не с точки зрения миссис Вестерман.
— Как насчет того, чтобы заказать пиццу? — спросила Фиона, пытаясь обратить все в шутку.
Но обе девушки не сочли необходимым ответить ей, а миссис Вестерман громко хлопнула дверью кухни и принялась греметь посудой.
— Я не голодна. — Хилари встала из-за стола, Кортни немедленно последовала ее примеру.
Не сказав ни слова ни Фионе, ни отцу, обе вышли из столовой.
Фиона твердо решила не показывать Джону свое отчаяние. Она с сочувствием смотрела на Джона, который старался не встречаться с ней взглядом. Вид у него был несчастный Он страдал от того, как обошлись с ним собственные дочери, ему было бесконечно стыдно за своих дочерей перед Фионой, которой пришлось пережить такой позор и унижение.
— Мне очень жаль, милый, — сказала Фиона.
— Мне тоже, — глухо произнес Джон, и ей показалось, что он вот-вот расплачется. — Просто не могу
