Филиппе Эдисоне не было ничего, что нравилось бы следователю Холмквисту, тем более ему не нравилось снисходительное обращение с его сотрудниками.
Следователь Рик Холмквист предоставил возможность адвокату посовещаться со своим клиентом, а после этого он в течение трех часов допрашивал Филиппа и был весьма не удовлетворен его ответами. Холмквист подписал ордер на обыск его офисов, который уже шел полным ходом, пока они разговаривали. Федеральный судья подписал ордер на обыск, затребованный Генеральным прокурором США, так как возник целый ряд серьезных вопросов относительно легитимности бизнеса Эдисона и подозрения в том, что он, возможно, отмывает деньги, причем, возможно, даже в суммах, составляющих многие миллионы. Как обычно, платный информатор сообщил им ценные сведения, и Филиппа чуть кондрашка не хватила, когда он услышал, что в этот самый момент полдюжины сотрудников ФБР ведут обыск в его офисе.
– Сделайте же что-нибудь! Это возмутительно! – орал он своему адвокату, который покачал головой и объяснил ему, что если имеется ордер на обыск, а судя по всему, таковой имеется, то он бессилен его остановить.
– В пятницу я уезжаю в Европу, – сказал он им, как будто ожидал, что они отложат расследование до его возвращения из отпуска.
– Это мы еще посмотрим, мистер Эдисон, – вежливо сказал Холмквист. Ему и раньше приходилось иметь дело с подобными типами, и они всегда производили на него крайне неприятное впечатление. По правде говоря, он всякий раз, когда появлялась такая возможность, обожал поиграть сними, как кошка с мышью. И у него было твердое намерение помучить Филиппа – естественно, после того как они зарегистрируют его как подозреваемого. Холмквист понимал, что, какую бы сумму залога они за него ни назначили, Филипп, учитывая размеры его состояния, окажется на свободе в считанные минуты. Но пока сумма залога не назначена, у него будет полная возможность допросить Филиппа.
Холмквист допрашивал его до конца рабочего дня. После этого Эдисона официально зарегистрировали и сообщили, что время позднее и федеральный судья не успеет назначить сумму залога. Поэтому ему придется провести ночь в тюрьме, и он сможет быть освобожден только после завтрашнего утреннего заседания, на котором и будет назначена сумма залога.
Филипп Эдисон был вне себя от ярости, и его адвокат не смог ничем ему помочь. Эдисон пока не имел четкого представления о том, чем было вызвано расследование. Судя по всему, речь шла о расхождениях между дебетовыми списаниями со счетов и депонированием средств, а также о переброске денег за пределы штата, в частности, в один банк в Неваде, где у него имелся счет на другое имя. Правительству было желательно знать, зачем и что именно он делает с этими деньгами и каков их источник. Он уже понял, что все это не имеет никакого отношения к его лабораториям, производящим кристаллический наркотик. Все деньги, на которые осуществлялось это производство, поступали со счета, который он открыл на чужое имя в банке Мехико, а выручка перечислялась на несколько номерных счетов в Швейцарии. По-видимому, дело и впрямь сводилось к уклонению от уплаты налогов. Следователь Холмквист сказал, что за последние несколько месяцев на банковский счет в Неваде поступало и снималось с него более одиннадцати миллионов долларов, причем главным образом снималось, и, насколько им известно, он не уплатил налоги ни с этой суммы, ни с процентов. Филипп продолжал демонстрировать полное безразличие к происходящему даже тогда, когда его поместили на ночь в камеру, хотя, уходя, бросил взбешенный взгляд на Холмквиста и на своего адвоката.
После этого Холмквист встретился с сотрудниками, которые производили обыск в его офисах, но ничего особенного там не обнаружили. Они облазили компьютеры и файлы в поисках каких-нибудь улик, которые могли бы быть использованы против него. Они вскрыли ящики его письменного стола и нашли в одном из них заряженный пистолет, несколько папок с личными бумагами, а также четыреста тысяч долларов наличными, что показалось Холмквисту весьма интересным фактом. Такая сумма наличными, хранящаяся в ящике стола, была великовата для обычного бизнесмена, а разрешения на ношение оружия, судя по всему, у него не было. Они привезли в двух коробках все, что обнаружили в ящиках стола Филиппа, и один из сотрудников передал их Холмквисту.
– И что, по-вашему, я должен с этим делать? – спросил у них Рик Холмквист. Тот, который передал ему коробки, сказал, что они подумали, что, возможно, ему захочется самому просмотреть их содержимое. Рик хотел было приказать им приобщить коробки к прочим вещественным доказательствам, но потом передумал и унес коробки в свой кабинет.
Пистолет лежал в пластиковом пакете для вещественных доказательств. Было там еще несколько пластмассовых конвертов с небольшими клочками бумаги в них, и, сам не зная почему, Рик принялся просматривать их. Среди них были записки с именами и номерами телефонов. На двух из них он заметил имя Питера Моргана, хотя номера телефонов были разные. Он уже наполовину просмотрел содержимое второй коробки, когда обнаружил досье на Аллана Барнса, охватывавшее три года его карьеры, которое по толщине могло соперничать с телефонной книгой Сан-Франциско. Холмквисту показалось странным, что в столе хранилось подобное досье, и он отложил его в сторону. Он хотел спросить об этом Эдисона. В папке было несколько фотографий Барнса из старых журнальных и газетных статей и даже одна фотография Барнса с женой и детьми. Можно было предположить, что Эдисон одержим Барнсом или даже завидует ему. Остальное содержимое коробок не представляло для Рика никакого интереса. Однако, возможно, могло заинтересовать офис Генерального прокурора США. Для того чтобы отпереть ящики стола, им пришлось воспользоваться отмычкой, и его сотрудники заверили его, что, когда они уходили, в ящиках стола ничего не осталось. Они все принесли с собой, изъяв в качестве вещественного доказательства даже его сотовый телефон, который он забыл захватить с собой.
– Если в нем есть устройство, фиксирующее номера телефонов, не забудьте их тоже записать.
– Уже сделано, – улыбнувшись, сказал один из сотрудников.
– Есть что-нибудь интересное?
– Когда мы просматривали содержимое ящиков стола, позвонил какой-то парень по имени Питер Морган, но, когда я сказал, что я из ФБР, он сразу же повесил трубку. – Сотрудник рассмеялся. Рассмеялся и Холмквист.
– Еще бы! – сказал он.
Но имя вновь привлекло его внимание. Это имя и номер телефона были записаны на двух клочках бумаги, изъятых из стола Эдисона, причем совершенно очевидно, что они общались регулярно, если он позвонил непосредственно Филиппу. Может быть, в этом ничего не было, но интуиция подсказывала ему, что надо обратить внимание на это имя. И он почему-то его запомнил.
В тот вечер Рик Холмквист ушел с работы только в восьмом часу. Филипп Эдисон был оставлен на ночь в камере предварительного заключения. Его адвокат перестал наконец утомлять их просьбами сделать исключение и отпустить его и отбыл восвояси. Большинство сотрудников к тому времени разошлись по домам. Подружки Рика не было в городе, и по дороге домой он решил позвонить Теду Ли. Они были близкими друзьями с тех пор, как вместе учились в полицейской академии, а потом в течение пятнадцати лет были напарниками.
