всегда как-то страшновато купаться в озерах — никогда не знаешь, на что наткнешься в воде. — Ее объяснение звучало не слишком убедительно.
— Ерунда какая. Иди сюда! Здесь даже рыбы нет, ты же видела, что я ничего не поймал! — воскликнул Томми.
— В следующий раз, — ответила Мэрибет, рисуя пальцем узоры на песке.
Усевшись в тени огромного дерева и уплетая ленч, они разговорились о своих семьях и детских впечатлениях. Мэрибет рассказала ему о Райане и Ноэль и о своем отце, который считал, что мальчикам можно все, а девочки должны только выходить замуж и рожать детей.
Она поведала ему о своем желании добиться в жизни как можно большего — стать учителем, адвокатом или писателем, а не просто превратиться в домохозяйку, погрязшую в воспитании детей и домашних делах сразу же после окончания школы.
— Ты рассуждаешь совсем как моя мама, — улыбнулся Томми. — После того как она окончила школу, она заставила моего отца ждать шесть лет. Моя мама поступила в колледж, получила ученую степень и целых два года преподавала, и только после этого они поженились.
Меня она родила только через семь лет, а Энни — еще через десять. Похоже, им это непросто далось. Но к образованию мама относится очень серьезно. Она говорит, что самое ценное в жизни — это ум и образование.
— Если бы и моя мама так думала, — со вздохом сказала Мэрибет. — Она делает все так, как велит ей папа. Она считает, что в колледже девочкам делать нечего. Родители не хотят, чтобы я туда поступала. Райану они бы, наверное, разрешили, если бы он захотел, но он, по-моему, только о том и мечтает, чтобы всю жизнь работать вместе с отцом. Если бы не плоскостопие, он бы отправился в Корею.
Папа говорит, что он хороший механик. Знаешь, — она пыталась объяснить ему то, о чем никогда еще ни с кем не говорила, — я всегда чувствовала, что отличаюсь от них. Мне всегда хотелось того, что остальных членов моей семьи совершенно не интересует. Я хочу ходить в школу, я хочу многому научиться, я хочу стать эрудированной и образованной. Понимаешь, я не собираюсь всю жизнь заниматься хозяйством и рожать детей от какого-нибудь парня, пусть даже очень хорошего. Я не хочу быть пустым местом. Правда, меня все считают фантазеркой.
Томми разделял ее мечты, она это чувствовала. Он воспитывался в семье, в которой и она хотела бы вырасти. Ей казалось, что она родилась не там, и вся жизнь ее до этого момента была полна каких-то недоразумений.
— Моя сестра, наверное, в конце концов станет такой, какой хотят ее видеть родители, — продолжила Мэрибет после паузы. — Она пытается с ними спорить, но вообще-то она послушная. Ей всего тринадцать, но она уже помешана на мальчиках…
С другой стороны, это же не Ноэль забеременела от Пола Брауна, переспав в первую же встречу, даже не испытывая к нему любви.
Мэрибет чувствовала, что не вправе так говорить о младшей сестре.
— Знаешь, тебе надо познакомиться с моей мамой. Я думаю, она тебе понравится, Мэрибет.
— Наверное, — откликнулась она, но потом посмотрела на него с любопытством. — Как ты считаешь, а я ей понравлюсь? Матери обычно очень подозрительно относятся к девочкам, за которыми ухаживают их сыновья.
Особенно к ней… уже через месяц. Нет, с миссис Уиттейкер ей знакомиться не следует.
Уже через пару недель она не сможет скрывать свой живот и даже с Томми встречаться перестанет.
Мэрибет еще не решила, что она скажет ему, хотя понимала, что ей придется сделать это в самом скором времени — ведь он всегда может увидеть ее в ресторане. Придется рассказать ему историю про погибшего в Корее мужа — несмотря на то, что теперь это прозвучит совсем глупо.
Мэрибет хотела бы признаться ему во всем, но не могла. Случившееся с ней было слишком ужасно, слишком безответственно и слишком шокирующе для каждого, кто узнал бы об этом. Она была уверена в том, что после этого он и видеть ее не захочет.
Что ж, придется прервать отношения с Томми через несколько недель, соврав, что она встречается с кем-то еще. А потом он вернется в школу, будет заниматься и влюбится там в кого-нибудь — в хорошую девочку, которую можно спокойно привести в дом и представить родителям…
— Эй, о чем ты там думаешь? — прервал Томми ее размышления. Мысли Мэрибет были за миллионы миль от этого места. — Ты такая грустная, Мэрибет. Что-то не так?
Томми понимал, что ее что-то беспокоит, в душе у нее не все в порядке, но он не знал, как выяснить, в чем же дело, — ведь знакомы они были так недолго. Но все равно он бы очень хотел помочь ей.
В первый раз за много месяцев его боль, связанная со смертью Энни, немного утихла благодаря этой рыжеволосой девушке, и теперь он хотел отблагодарить ее за это.
— Нет… похоже, я просто размечталась.
Ничего особенного.
Просто растущий как на дрожжах ребенок в животе, а так все хорошо.
— Пошли прогуляемся?
Они шли по берегу, то балансируя на камнях, то бредя по колено в воде, то пересекая песчаные пляжи. Это было небольшое и очень живописное озеро, и на обратном пути к машине он предложил ей пробежаться наперегонки по песку, однако она не смогла угнаться за ним своими длинными красивыми ногами.
В конце концов они вместе повалились на землю, задыхаясь, хохоча и глядя в голубое небо.
— А ты неплохая спортсменка, — заявил Томми, и она рассмеялась в ответ.
Ей было рядом с ним легко и просто, она воспринимала его как брата или старого доброго друга.
— Я бы тебя догнала, если бы не споткнулась о камень.
— Да ничего ты не споткнулась! Ты от меня отстала на целую милю.
— Ну да, а ты побежал раньше меня… Это нечестно!
Мэрибет звонко смеялась, и лица их были совсем рядом. Томми смотрел на нее, приходя в восторг от каждого ее движения, замирал от звука ее голоса.
— Ничего подобного! — защищался он, отчаянно желая поцеловать ее.
— Нет, нечестно! Ну ничего, в следующий раз я тебя обгоню…
Ему так нравилось поддразнивать ее, лежа рядышком на теплом песке. Томми часто задумывался над тем, что такое близость с женщиной. О, как бы он хотел это узнать… вместе с Мэрибет… но она была столь женственной и столь невинной одновременно, что он просто боялся дотронуться до нее.
Вместо этого он перевернулся и лег на живот, чтобы она не заметила, как сильно нравится ему и как он возбужден.
Мэрибет лежала рядом с ним на спине и внезапно почувствовала что-то странное. Это было ни с чем не сравнимое ощущение, нечто, чего она никогда не испытывала, — как будто внутри ее вдруг раскрыла крылья бабочка.
Ощущение было совершенно незнакомым, но внезапно ее осенило: это ребенок — ее ребенок — подавал первые признаки жизни…
— Что с тобой? — обеспокоенно спросил Томми, потому что взгляд ее на мгновение изменился — как будто ее что-то удивило, а потом до смерти испугало.
— Ничего, — тихо ответила она, пораженная значимостью события, которое только что произошло здесь, на этом песчаном пляже.
Она словно упала с небес на землю, вспомнив, насколько реален ее ребенок. Он живет своей жизнью, и время стремительно бежит вперед, хочет она этого или нет.
Мэрибет уже думала о том, что ей пора отправиться к врачу и выяснить, все ли у нее в порядке, но она никого тут не знала, и, хотя у нее складывались хорошие отношения с Джулией, Мэрибет пока не находила в себе силы, чтобы сказать ей о своей беременности и попросить совета.
— Иногда мне кажется, что ты где-то очень далеко, — сказал Томми.
«О чем она думает в такие минуты? О, как бы мне хотелось знать о ней все».
— Я просто думаю о своих родителях… или о сестре.
— Ты общаешься с ними?
