Юноша установил забрало и начал привязывать портупею, на которой висел длинный меч. Вытащив лезвие из ножен, он продемонстрировал четыре фута вороненой стали и острый наконечник. Оружие выглядело внушительно, особенно в руках юноши.
«Дыханье Худа, да всего один удар выбьет его из седла напрочь».
– Делай разминку там, Темул, – проворчал ветеран в сторону юноши на малазанском языке.
Темул моментально начал резвиться с лезвием в руках, показывая неплохие навыки фехтования.
– Когда вы достигнете врага, ты намереваешься слезть с коня?
– Тебе нужно поспать, старик, а то ты уже начинаешь заговариваться.
«Намек ясен, ублюдок».
Антилопа двинулся восвояси. Он всегда ненавидел те несколько часов, которые предшествовали битве. Ни один из ритуалов подготовки на него не действовал. У опытного солдата проверка оружия и доспехов заканчивалась раньше, чем сердце совершит двадцать ударов. Антилопа никогда не мог проделать все эти движения на автомате, как это делали многие солдаты. Можно было просто занять руки, а в это время разум начинал блуждать в мире насыщенных цветов, болезненная прозрачность и похотливый голод которых охватывали тело вместе с душой.
«Некоторые воины готовят себя к жизни, некоторые – к смерти, и в те несколько часов перед битвой, когда еще ничего не понятно, им чертовски сложно найти друг с другом общий язык. Танец юноши Темула мог вполне оказаться последним. А этот чертов меч может больше так никогда и не увидеть света, не засвистеть в руке».
Небо на востоке начало постепенно светиться, а прохладный ветер – теплеть. Широкий свод над головой оказался безоблачным. Где-то далеко на севере показалась стая птиц – практически неподвижное темное пятнышко.
Оставив виканский лагерь позади, Антилопа вошел в плотные ряды палаток Седьмых. Он так и не мог понять, каким образом солдатам удается поставить их одним большим стройным массивом. Средняя пехота, формировавшая ядро армии, делилась на роты, каждая из которых – на когорты, а те, в свою очередь, на отряды. Они пойдут в бой полностью закованными в бронзовые латы, с пиками и короткими мечами. На головах у солдат красовались бронзовые шлемы, усиленные железными пластинами по окружности черепа, на туловище – плотная кольчуга, а на конечностях – наголенники и перчатки. Плечи и шею защищал прочный панцирь. Остальная пехота состояла из моряков и саперов, которые образовывали тяжелую пехоту, а также ударные войска – изобретение старого императора, о котором пока не знали в империи. Они были вооружены арбалетами, короткими и длинными мечами. Под серыми кожаными накидками также скрывалась вороненая сталь кольчуг. Кроме того, каждый третий солдат нес большой круглый меч из какого-то легкого древесного материала, который необходимо было вымачивать в течение часа перед битвой. После такой подготовки дерево было способно сдержать любое оружие, начиная от мечей и заканчивая огромными цепами. Однако через несколько минут после начала боя солдаты будут вынуждены их скинуть – в этот момент щиты начинают напоминать огромных ежиков. Эта особенная тактика Седьмых доказала свое превосходство в битве с семками, у которых абсолютно отсутствовала дисциплина. Он назывался «двурукий метод», а моряки прозвали его «удаление зубов».
Поселение саперов располагалось где-то в стороне. Захватив военное снаряжение морантов, они всегда старались селиться как можно дальше. Осматривая окрестности, Антилопа так и не мог определиться, куда ему нужно было отправиться, чтобы оказаться у этих инженеров. Но это нужно было сделать! «Надо искать самое неупорядоченное скопление палаток, от которого доносится запах грязных испражнений, который зудит огромным количеством москитов и мошек, – это и будет жилище малазанских инженеров. Именно там вы найдете солдат, трясущихся подобно листьям на осеннем ветру, чьи лица покрыты огромным количеством оспин, а волосы выжжены дотла. В их темных маниакальных глазах будет читаться скрытая ухмылка – да, это наши саперы».
Капрал Лист стоял вместе с капитаном Затишье на границе поселения моряков. Дальше располагались подразделения верной Хиссарской гвардии. Их солдаты готовили свои кривые сабли и круглые мечи в угрюмом молчании. Колтайн безгранично доверял им, и выходцы из Семи Городов вновь и вновь оправдывали оказанное им доверие, поражая наблюдателей своей испепеляющей яростью. Складывалось впечатление, что они ощущают за собой какую-то вину, и стыд за нее можно было снять только кровью предательских родственных племен.
Увидев, что Антилопа приблизился к ним, капитан Затишье усмехнулся.
– Что, ищешь полотно, которым можно было бы замотать лицо? Это хорошая идея, иначе сегодня, старик, мы съедим такое количество пыли, которое не видели за всю жизнь.
– Мы будем находиться в самом заднем отряде атакующего клина, сэр, – произнес Лист, видя, что ни один не выглядит особенно одухотворенным в преддверии битвы.
– По мне лучше глотать пыль, чем холодное железо, – ответил Антилопа. – Нам известно, что это будет за противник, Затишье?
– С каких это пор ты перестал обращаться ко мне по званию?
– С того самого момента, когда я, с твоих слов, превратился в «старика».
– Да это же просто шутка, Антилопа, – произнес Затишье. – Называй меня, как тебе нравится, – хоть ублюдок с головой свиньи, – я не обижусь.
– Вполне возможно, что так и придется поступить. На лице Затишья появилось кислое выражение.
– Да ты же всю ночь не спал, правда? – капитан обернулся к Листу. – Если старый чудак начнет клевать носом, то я тебе разрешаю дать ему хорошую затрещину прямо по шлему, капрал.
– Если мне удастся не уснуть самому, сэр. Всякое веселье меня очень сильно утомляет.
Затишье поморщился и взглянул на историка.
– Этот парень становится порядочным остряком.
– Неужели?
Солнце поднялось над горизонтом. На севере, над невысокими холмами, сновала стая птиц с бледными крыльями. Антилопа взглянул на свои ботинки. Старая кожа пропиталась утренней росой. Нити
