– Очень приятно, – отметила Минала, показав жестом на здания вокруг. – Они выглядят как многоквартирные дома.
– Они предназначены… для мертвецов. Бедные остаются бедными даже после смерти в Арене.
– Далеко ли до гарнизона? – спросил Кенеб.
– Три тысячи шагов, – ответил Калам, снимая шарф с лица.
– Нам не помешало бы помыться, – произнесла Минала.
– А я зверски хочу пить, – добавил Кенеб, все еще сидя на лошади.
– И есть, – пролепетал Кесен.
Калам вздохнул, а потом кивнул головой.
– Надеюсь, – произнесла Минала, – прогулка через некрополь не считается здесь дурным предзнаменованием.
– Некрополь окружен тавернами плакальщиков, – пробормотал убийца. – Нам не придется далеко идти.
Полная гама таверна, по заверению ее владельца, видела лучшие времена, однако Калам подозревал, что это было вранье. Пол в обеденной зале прогнулся, словно огромная чаша, а стены были столь неустойчивы, что их пришлось подпереть длинными шестами. Гниющая пища и мертвые крысы лежали в огромной куче прямо по центру, источая невообразимую вонь. Складывалась впечатление, что это был дар какому-то распутному богу.
Стулья и столы на кривых ногах стояли по кругу, и только один из них был занят бродягой, напившимся до беспамятства. Задние комнаты предлагали посетителям ничуть не больше удобств, однако Калам решил оставить свою компанию для ужина именно там, в то время как сам пошел выяснять во двор по поводу большой лохани для стирки. Затем он вернулся в залу и уселся прямо перед одиноким посетителем.
– Ты называешь это едой? – спросил седовласый Напан, как только убийца занял перед ним место.
– Самой лучшей в городе.
– Наверное, так рассудил совет тараканов.
Калам посмотрел, как мужчина с голубоватым оттенком кожи поднял к губам кружку. Его адамово яблоко задвигалось в такт большим глоткам.
– Похоже, тебе придется заказывать еще одну.
– Без проблем.
Убийца легко развернулся на стуле, встретился с изнеможенным взглядом старухи, которая прислонилось спиной к бочке с элем, и поднял вверх два пальца. Она вздохнула и поковыляла вперед, заложив за пояс передника огромный нож, затем внезапно вернулась назад и начала искать пару высоких пивных кружек.
– Она сломает тебе руку, если решишь до нее дотронуться, – предупредил незнакомец.
Калам наклонился вперед и внимательно посмотрел на мужчину. Ему было где-то между тридцатью и шестьюдесятью, причем сказать точнее было абсолютно невозможно. Из-под спутанных прядей бороды проглядывала морщинистая загорелая кожа. Темные глаза, ни на минуту не останавливаясь, с интересом рассматривали убийцу. Мужчина был одет в мешковатые лохмотья.
– Ты заставляешь меня задавать вопросы, – произнес убийца. – Кто ты и какова твоя история?
Мужчина поднялся на ноги.
– Думаешь, я рассказываю это первому встречному? – Калам помедлил.
– Ну, – продолжил мужчина, – не все это выдерживают. Некоторые слишком невежественны, поэтому они не могут понять все до конца.
Сидящий без сознания хозяин трактира с грохотом упал со своего стула, его голова хрустнула, ударившись о черепицу. Калам, незнакомец и старуха-прислуга, наконец, обнаружившая пару кружек, обернулись в его сторону. Тот медленно отполз в центр комнаты и начал блевать на кучу с отходами.
Одна из крыс, которая, по всей видимости, только притворялась спящей, мгновенно запрыгнула на тело хозяина и уселась у переносья.
Незнакомец напротив убийцы проворчал:
– Каждый человек является философом.
Официантка наполнила емкости и двинулась к ним. То проворство, с которым она ковыляла по кривому полу, свидетельствовало о большом количестве лет, проведенных в этом заведении. Глядя на Калама, она заговорила на языке дебрахлов.
– Твои друзья в задней комнате спрашивали мыло.
– Да, так оно и есть.
– У нас нет мыла.
– Только что я и сам это понял. Старуха заковыляла обратно.
– Судя по всему, вы только что прибыли. Через северные ворота?
– Точно.
– Пришлось, наверное, довольно высоко карабкаться, тем более с лошадьми…
– Ага, значит они закрыты.
