вывод...
Он рассмеялся, и она запнулась. Он покачал головой, и его голубые глаза вспыхнули в отблеске свечей.
– Боюсь, вы ошиблись. Я имел в виду вдову моего брата.
– Он погиб на войне? -Да.
– Очень сожалею.
Он кивнул, и тут подали кофе. Дамы поднялись, начали демонстративно прощаться с Прициллией Барклай. Мать и дочь вышли из комнаты, и мать спокойно поблагодарила ее:
– Спасибо тебе, Элизабет. Без тебя мы оказались бы в очень неловком положении.
Девушка принужденно улыбнулась и на секунду обняла пожилую женщину за плечи. Прициллия Барклай сохранила красоту, хотя ей было уже около шестидесяти.
– Я получила удовольствие. Мне очень понравился Спенсер Хилл. А сейчас он мне нравится еще больше, потому что сказал, что не женат.
– Элизабет! – Мать притворилась пораженной, хотя на самом деле это было не так и дочь прекрасно знала об этом. – Но он же слишком стар для тебя. Ему, наверное, уже почти тридцать.
– Совершенно верно, и мне, должно быть, будет очень приятно встретиться с ним в Нью-Йорке. Он собирается работать у Андерсона, Винсента и Соброка.
Ее мать кивнула и отправилась болтать с оставшимися дамами. Вскоре к ним присоединились мужчины. После этого вечер мало-помалу подошел к концу, Спенсер поблагодарил супругов Барклай за гостеприимство. Потом подошел к их дочери, чтобы попрощаться и с ней:
– Удачи вам.
– Спасибо. – Ее глаза потеплели, и в первый раз за вечер он подумал, что она ему нравится. Она симпатичнее жены Роберта и, несомненно, намного привлекательнее. – А вам удачи в работе. Уверена, вы станете известным адвокатом.
– Я вспомню ваши слова через месяц или два, когда начну тосковать по той легкой жизни, которая была у меня в Стэнфорде. Может быть, мы встретимся в Нью-Йорке.
Она нерешительно улыбнулась ему, но тут к ним подошла ее мать:
– Я попрошу вас присмотреть за Элизабет в Нью-Йорке.
Спенсер улыбнулся, подумав о том, что они вряд ли встретятся, но он старался быть вежливым. Он считал, что для первокурсницы он слишком стар, и потом... его мысли заняты Кристел...
– Дайте мне знать, когда появитесь в Нью-Йорке.
– Обязательно. – Элизабет тепло улыбнулась Спенсеру, еще раз показавшись ему совсем молоденькой, и уже через минуту он ушел от них.
Вернувшись в отель «Фармонт», он продолжал думать о ней и о том интересном разговоре, который у них состоялся. Может быть, она права, сказал он себе. Может, ей действительно стоит поступить на юридический факультет. Если она просто выйдет замуж, то погрязнет в быту, играя в бридж и сплетничая с другими женщинами. В тот день ему приснилась вовсе не Элизабет. Когда он наконец уснул при свете зарождающегося утра... в его сон пришла девочка со светлыми платиновыми волосами и глазами цвета летнего неба... девочка, которая, казалось, вкладывает в песни все свое сердце... И в его сне она сидела на качелях, глядя прямо ему в глаза, а он никак не мог дотянуться и прикоснуться к ней. Он проспал всего несколько часов, а проснувшись, долго смотрел, как солнце медленно движется по небу. В это время за сто миль от него по полю, босоногая, брела Кристел, думая о нем и тихонько напевая. Она направлялась к реке.
5
На следующий день Спенсер заканчивал свои дела и готовился к отъезду: ему надо было навестить нескольких друзей, попрощаться и пожелать им всего хорошего. Ему вдруг стало мучительно жаль расставаться с ними. Он жалел о своем решении уехать в Нью-Йорк и дал себе слово, что обязательно вернется сюда. Для него это был грустный день, и он рано отправился спать. На следующее утро он улетал в Нью-Йорк. В тот день, когда Кристел исполнялось шестнадцать лет.
Его встречали родители, и он чувствовал себя ужасно глупо. Встреча была торжественной, даже Барбара приехала в аэропорт со своими двумя дочками. Они всей семьей ужинали в доме его родителей, и Барбаре пришлось уйти к себе, чтобы уложить девочек, иначе они уснули бы прямо за столом.
– Ну как, сынок? – выжидательно спросил отец после того, как гости ушли, а мать отправилась в спальню. – Как ты себя чувствуешь дома? – Он волновался, боясь услышать уклончивый ответ. Сын отсутствовал слишком долго, целых шесть лет – четыре года на войне и два – в Стэнфорде, и теперь отец с облегчением видел его дома, в Нью-Йорке, в родной семье. Отец считал, что настало время наконец-то осесть и начать думать о карьере, как это сделал бы Роберт, будь он жив.
– Я еще не знаю, – честно признался Спенсер, – кажется, ничего не изменилось с тех пор, как я последний раз был дома. Нью-Йорк не изменился. – Он не добавил вслух того, о чем подумал: «...зато изменился я...»
– Надеюсь, ты здесь будешь счастлив. – Но на самом деле Уильям Хилл не был уверен в этом.
– Спасибо, отец, я тоже на это надеюсь. – Но именно в этом Спенсер был уверен сейчас меньше всего. Часть его сердца рвалась обратно в Калифорнию. – Да, я встретился с судьей Барклаем перед отъездом. Он шлет тебе наилучшие пожелания.
Уильям Хилл кивнул, ему было приятно это услышать.
– Помяни мои слова, в один прекрасный день он окажется в Верховном суде. И я этому не удивлюсь. Его сыновья тоже очень приятные люди. Старший не сегодня-завтра получит должность в моем суде. Он весьма толковый адвокат.
– Я очень надеюсь, что когда-нибудь кто-нибудь скажет такое обо мне. – Спенсер уселся на тахту и с
