вошел в покои взволнованный служка и сообщил архиерею на ухо, что найдено тело кем-то застреленного Ленчика, зама главы администрации.
— Выходил из дома любовницы Ксеньки Бизюки, и… и пуля попала ему точно в лоб. Видно, по заказу снайпер-профессионал орудовал, — произнес он все это драматическим шепотом, но так, что услышали все присутствующие за столом.
Владыко поднял руку, чтобы перекреститься, но передумал и опустил ее, а старый участковый Иван Васильевич, услышав новость, молча опрокинул в рот рюмку водки.
— Васильч, в натуре, — протянул ему поминальный блин Паша Колода. — Блины хавают горячими…
— Истинно так, — согласился участковый и, подняв глаза, встретился с опечаленным, мудрым взглядом архиерея.
«Выстрелы в подъездах, взрывы в поездах, машинах, метро, бандитские разборки на улицах… Каждый день сотни убитых и искалеченных… А чеченская бойня сколько унесла? И каждый день без отдыха перевозчик Харон перевозит через Лету все новые загубленные души. В стране, напичканной ядерным оружием, война между ее гражданами принимает причудливые, странные формы… Каждый воюет против всех, и все против каждого. Ибо в одночасье всех стравили между собой дорвавшиеся до собственности циничные внуки комиссаров, тех самых: «в пыльных шлемах», с той «далекой гражданской». Куда же летишь ты, потерявшая веру в Господа Бога и в свое великое предназначение, Русь-матушка?.. Куда сломя голову гонят тебя Чичиковы конца двадцатого столетия от Рождества Христова?..» — горько подумал владыко и, подняв рюмку, речитативом провозгласил:
— Вечная память священнослужителю Мирославу и воину Олександру, безвинно убиенным рабам Божьим…
Все последующие дни честная компания разъезжала по Москве. Лопа недоумевал, почему за ними нет привычной уже слежки и вообще почему они еще на свободе. Казаки отправляли на Дон самолетом партию какого-то груза, и Лопа решил с ними отправить осиротевшего Баксика, но сам пока намеревался задержаться в Москве с десятком самых забубенных станичников.
— Нас, что ли, с Засечным пасти? — недовольно спросил Скиф.
— Вас не вас… — уклонился от ответа Лопа. — А ты телевизор-то давно смотрел?
По всем каналам с утра до ночи показывали, оказывается, старые журналистские материалы Ольги, интервью с ее матерью и Мучником. Представители правоохранительных органов с экрана на всю страну торжественно клялись, что через несколько дней будут переданы в руки правосудия похитители девочки и убийцы двух священнослужителей из Почайска, имена которых уже известны.
— Понял, Скиф, сколько тебе дней оставили на размышления? Столько же, сколько ты Симе, — давил Лопа. — Петля затягивается.
— Когда снова будет оказия на Дон? — неожиданно спросил Скиф.
— Послезавтра, а что?
— Посмотрим, чем эта катавасия с Симой закончится, и махнем на наш Дон Иванович.
— Не успеешь, — покачал головой казак. — Через день-два будет разыгран показательный спектакль — расстрел международного преступника Скифа в какой-нибудь подворотне, как оказавшего сопротивление властям при аресте. Семен, ты хочешь лежать в подворотне рядом с ним? — повернулся Лопа к Засечному.
Семен в ответ только, как кот, поводил головой из стороны в сторону и злобно заурчал.
У Лопы было в Сальске двое мальчишек и хозяйство. В конце концов Засечному удалось уломать его лететь домой. Проводив Лопу, он, подавляя вздох, сказал:
— Вот и еще одно полезное дело сделали…
— Ты, как юный пионер, наверное, все полезные дела в тетрадке отмечаешь? — пошутил Скиф. — Какое такое полезное дело мы сделали?
— Вернули мужика семье, — ответил Семен и покосился на спутниковый телефон — память о деде Вороне. — Позвоним, что ли, Чугуеву, послушаем базар?
Чугуев в трубку телефона с ходу стал рвать и метать громы из-за того, что Скиф с друзьями пьет по- черному у Ворона, а они сбились с ног, разыскивая его дочь.
— Какие успехи, дорогой товарищ? — слегка заплетающимся языком спросил Скиф.
— Круг замкнулся! — орал Чугуев. — След похитителей отыскался на Украине. Скоро их возьмем, и они не уйдут от возмездия.
— Где ты их собираешься брать?
— След привел в одну из воинских частей под Одессой…
— Мастера вы лепить горбатого, — пьяно засмеялся Скиф.
— Зря ты так, Скиф, — обиделся Чугуев. — Между прочим, нами уже взят Серафим Мучник и допрошен… в качестве свидетеля.
ГЛАВА 44
— Что тебе, майор? — не поднимаясь из-за стола, спросил Инквизитор появившегося в двери кабинета Кулемзу.
— Разрешите доложить текучку, товарищ генерал.
— Давай, но самое главное.
— Раскрутка дела тверского вице-губернатора по факту взяток дала положительные результаты…
— Оставь материалы, посмотрю, — перебил Инквизитор майора. — Что нового по делу журналистки Коробовой?
— Пока рано говорить что-либо…
— Рано — не говори. Что с похищением дочери?
Кулемза протянул пачку фотографий. На них были запечатлены в заброшенной ракетной шахте съеденные кислотой трупы двух людей и собаки, три трупа посреди зала пульта управления, мертвая обнаженная женщина и мертвый Тото Походин.
— Это — сын Фармазона, — показал Кулемза.
— Похож… А девочка?
— Исчезла бесследно. Ищут…
— Откуда фотографии?
— Негласно… От украинских коллег. Они сообщают, что раньше в шахте, вероятно, побывала какая-то вооруженная группа. Прилетели на вертолете. Наверное, люди Питона. Они и забрали девочку, товарищ генерал.
— Возможно, — неопределенно откликнулся Инквизитор.
— И что совсем непонятно: из головы Походина-младшего торчала заточка старого лагерного исполнения…
— Что еще сообщают украинские коллеги… негласно?
— Ничего особенного… Разве что их «наружка» засекла в Борисполе Кастрата. Садился на самолет до Москвы…
— Мучника допросили?
— Так точно, товарищ генерал. В ответах путается, несмотря на две свои судимости. Даже отрицает, что, — Кулемза показал на фотографию, — вот эти два — Хряк и Бабахла — его телохранители. Ну а подкупленные им журналисты, как водится, стеной на его защиту. Мол, произвол в духе тридцать седьмого года… Дали послушать Мучнику его «беседу» с сыном Фармазона в его же домашней сауне… Думали, задрожит, как студень, а он внаглую все отрицает. Фальсификация, мол, требую независимой экспертизы и свидетелей. А где я ему возьму свидетелей?..
— Свидетелей не возьмешь, — усмехнулся Инквизитор. — Так как поступим с ним, Кулемза?
