– Тогда мы с вами квиты: я тоже почти ничего не знаю об Америке.
Они вернулись в бальный зал, где продолжали танцевать вальс гости, и он принес ей бокал шампанского.
– Могу ли я просить вас?..
Зоя, мгновение поколебавшись, кивнула. Поставив ее бокал на столик, он подал ей руку, и они заскользили в медленном и даже несколько церемонном танце.
И Зое снова почудилось на миг, будто ее обнимают руки отца… Если закрыть глаза, можно представить, что она – в Петербурге… Но голос капитана вернул ее к действительности.
– А скажите, мадемуазель Юсупова, вы всегда танцуете с закрытыми глазами? – поддразнивая, спросил он, а она улыбнулась в ответ. Ей было хорошо в объятиях этого высокого, крепкого мужчины. И вечер был такой необыкновенный… И этот волшебный дворец…
– Как здесь прекрасно, правда?
– Да, – ответил он, хотя ему больше нравилось говорить с нею наедине, в саду, а не здесь, среди многолюдства и музыки. И к тому же генерал Першинг по окончании танца подозвал своего адъютанта к себе.
Когда Клейтон вернулся в зал, Зои там уже не было.
Он принялся повсюду искать ее, снова вышел в сад – тщетно. Наконец ему сказали, что штабной автобус увез первую часть труппы домой. И капитан тоже побрел к себе на рю дю Бак, вспоминая имя этой девушки, ее огромные зеленые глаза, раздумывая над тем, кто же она такая. Ее окружала какая-то тайна.
Глава 14
– Вот что я вам скажу, Зоя Константиновна: когда я в следующий раз пошлю за вами Федора, вы уж будьте добры не отсылать его домой.
Разговор этот происходил на следующее утро за завтраком. Старая графиня была в ярости: накануне Федор, растерянно моргая, сообщил ей, что солдаты увезли куда-то всех балерин, а его, ясное дело, с собой не взяли. У Евгении Петровны хватило выдержки не устраивать Зое скандал, когда та вернулась домой, а отложить выяснение отношений на утро. За ночь ее гнев нисколько не остыл – она была доведена, что называется, до белого каления.
– Бабушка, поймите, что я никак не могла взять Федора с собой. Генерал Першинг устроил роскошный прием. – И ей тотчас вспомнились цветы в зимнем саду и капитан, с которым она там познакомилась. Однако бабушке она ничего говорить не стала.
– Ах, вот уже до чего дошло! Развлекаем солдатню!
Что-то дальше будет?! Вот почему барышни из хороших семей не должны служить в балете! Это неприлично! И больше я терпеть это не намерена! Я требую, чтобы ты немедленно ушла из театра!
– Бабушка, вы же знаете, что я… что это невозможно!..
– Очень даже возможно, если я тебе велю!
– Бабушка… Пожалуйста, не надо об этом… – Зое совершенно не хотелось сейчас затевать спор с Евгенией Петровной: она еще не отошла от воспоминаний об этом чудесном вечере и этом седом капитане – он был таким милым. И все же она сочла за благо не рассказывать о нем бабушке. К чему? Все равно она с ним никогда больше не увидится, а Евгении Петровне – лишний повод для тревоги. – Ну, простите меня, я больше не буду.
Вот это верно: больше ей в таких местах бывать не придется – вряд ли генерал Першинг намерен устраивать прием для дягилевской труппы после каждого спектакля.
– Куда ты направляешься, позволь спросить? – осведомилась графиня.
– На репетицию.
– Я больше не могу слышать этого слова! – Стараясь успокоиться, графиня поднялась из-за стола и прошлась по комнате. – Репетиция, репетиция! Довольно!
Она собиралась продать еще одно колье – на этот раз изумрудное. Может быть, Зоя все же выбросит эту дурь из головы?! Какая она балерина?! Девчонка еще!
– Когда тебя ждать?
– К четырем. Репетиция начнется в девять, а спектакля сегодня нет.
– Зоя, я прошу тебя, подумай серьезно о том, что я тебе сказала: оставь театр! – сказала Евгения Петровна, отлично понимая, что говорит впустую: Зое так нравится балет, да и деньги, которые ей платят в театре, далеко не лишние. Сама мысль об этом была ей невыносима, но Евгения Петровна должна была признать, что и ее новое платье, и теплая шаль были куплены на Зоино жалованье. Из него же они платили за квартиру и покупали еду, не позволяя себе, впрочем, никаких излишеств. Кое-что по-прежнему привозил им князь Владимир в надежде хоть мельком увидеть Зою.
– Вот я вернусь, и мы пойдем гулять.
– С чего ты решила, что я собираюсь идти с тобою гулять? – ворчливо осведомилась графиня.
Зоя рассмеялась:
– С того, что вы меня очень любите, а я – вас!
Она чмокнула ее в щеку, и словно гимназистка, опаздывающая на урок, выбежала из комнаты.
Графиня вздохнула и принялась убирать со стола.
Ах, как трудно стало с Зоей!.. Как сильно все переменилось! И сильней всего – сама Зоя… Она уже не ребенок, за нею теперь не уследишь…
