спросить:
– Скажите мне, мадемуазель Зоя, как вы намерены строить свою жизнь? Думали ли вы об этом? Что вы собираетесь делать дальше?
– Танцевать, наверно… – Зоя была явно удивлена этими вопросами.
– А потом? – Он не хотел упускать такой редкой возможности поговорить с нею с глазу на глаз.
– Раньше мне хотелось выйти замуж, иметь много детей…
– А теперь больше не хочется?
– Теперь я редко об этом думаю. Балерины нечасто выходят замуж. Танцуют, танцуют – до тех пор, пока есть силы, а потом уходят на пенсию или в репетиторы…
Большинство крупных танцовщиков не обзаводилось семьей, и Зоя и себя не могла представить чьей бы то ни было женой. Клейтон был ее другом, князь Марковский не подходил ей по возрасту, о партнерах по сцене и речи не было. Об Антуане тоже. А больше вокруг никого и не было. Кроме того, надо было заботиться о бабушке.
– Из вас вышла бы прекрасная жена, – сказал Антуан так значительно, что Зоя рассмеялась.
– А Николай сказал бы, что вы с ума сошли: я отвратительно готовлю, я ненавижу шить и не умею вязать. Короче говоря, я – никакая хозяйка, хоть сейчас это и неважно.
– Дело не в том, чтобы уметь стряпать или шить.
– А все остальное, – она выделила эти слова, – выйдет у меня езде хуже. – Зоя засмеялась и залилась краской. Покраснел и Антуан: его вообще очень легко было смутить.
– Что вы такое говорите?
– Ну, виновата. – Но вид у нее был совсем не виноватый, когда она, отвернувшись от жильца, принялась гладить Саву: собачка тоже похудела; ей теперь со стола мало что перепадало.
– Но, может быть, настанет день, и кто-то заставит вас отказаться от сцены, – произнес Антуан, не понимая, что Зоя танцует столько же по любви, сколько и из необходимости: выбора у нее нет, ничего другого она делать не умеет, а надо жить…
– Пойду уложу бабушку, иначе она завтра криком будет кричать от боли в коленях. – Зоя поднялась и направилась в спальню.
Евгения Петровна уже успела проснуться и переодеться в ночную рубашку. На вопрос Зои, не проголодалась ли она, старушка с улыбкой покачала головой.
– Нет, дитя мое. Я слишком устала. Оставим на завтра. Не выбрасывать же! – Действительно, в голодающем Париже это было бы преступлением. – А ты что делала, пока я спала?
– Мы разговаривали.
– Он хороший человек, – сказала Евгения Петровна, глядя на внучку, сделавшую вид, что не заметила особой интонации, с которой были произнесены эти слова.
– Тут неподалеку, на Годо-де-Моруа принимает знающий доктор. Давайте покажемся ему, а? Завтра утром, до репетиции.
– Доктор мне не нужен. – Заплетя косичку, графиня с трудом улеглась. В комнате было холодно, ужасно болели колени.
– Мне не нравится ваш кашель.
– Для такой старой перечницы и это – благо. Доказывает по крайней мере, что я еще жива.
– Не говорите так.
После смерти Федора графиня впервые вслух упомянула о том, к чему постоянно возвращалась мыслями. Потеря верного слуги мучила ее так же сильно, как и то, что она знала: денег у них почти не оставалось и взять их было негде.
Зоя тоже надела ночную рубашку, выключила свет и легла, крепко прижавшись к бабушке и согревая ее в эту студеную декабрьскую ночь теплом своего тела.
Глава 19
Доктор, к которому Зоя повела Евгению Петровну, успокоил ее: никакого туберкулеза, обыкновенный бронхит. За такую отрадную новость никаких денег было не жалко, но отдать пришлось почти все, что у них было. Даже этот «доктор для бедных», бравший очень умеренный гонорар, оказался им не по карману.
Но, возвращаясь с бабушкой домой в машине князя Владимира, бросавшего на девушку многозначительные взгляды, Зоя ничего ей не сказала, но и участия в светском разговоре принимать не стала.
Придя с репетиции, она нашла, что Евгения Петровна выглядит лучше и бодрей – должно быть, прописанное доктором лекарство от кашля уже начало оказывать свое действие.
Антуан был на кухне. Ему удалось раздобыть курицу – большая удача: был обеспечен ужин на сегодня, да еще и суп можно было сварить. Накрывая на стол, Зоя думала: «Интересно, а приходится ли Маше ломать себе голову над такими проблемами? Цыпленок стал для меня настоящей роскошью…» Будь Маша рядом, они бы вместе посмеялись над подобным оборотом событий. Но Маша была далеко, и поделиться этим курьезным наблюдением было не с кем.
– Добрый вечер, Антуан, – улыбнулась она. – Спасибо вам за доктора.
– Совершенно зряшная трата денег, – заметила Евгения Петровна, сидевшая у огня. В довершение удач князь Марковский привез им дров.
– Бабушка, вы говорите глупости.
