Зоя поцеловала на прощание бабушку, и старушка улыбнулась, увидев, как Клейтон взял Зою за руку.
Глядя на эту красивую пару, можно было только радоваться. Оба они словно бы светились изнутри. Зоя что-то радостно щебетала, спускаясь по лестнице. На улице стояла американская штабная машина.
– Ну, и куда же мы поедем? – весело спросил капитан, садясь за руль. – Я полностью в вашем распоряжении.
Сегодня Зоя была свободна; не надо было спешить ни на репетицию, ни на спектакль. Она могла весь день провести с Клейтоном.
– Давайте поедем в предместье Сент-Оноре, а потом мне бы хотелось заглянуть в магазины. У меня никогда не хватало на это времени, да, признаться, и возможностей.
Пока они ехали, Зоя рассказывала ему, как они с Машей любили наряды и какие красивые платья были у тети Алике.
– Моя мама тоже всегда красиво одевалась. Но она никогда не была очень счастливым человеком. – Странно признаваться в этом, но было вполне естественно рассказывать ему обо всем; ей хотелось поделиться с ним мыслями, желаниями, мечтами, воспоминаниями, чтобы он мог получше узнать ее. – У мамы врачи находили расстроенные нервы. Бабушка говорит, что папа избаловал ее. – Зоя вдруг засмеялась, снова почувствовав себя молодой.
– Тебя тоже надо баловать. Может быть, когда-нибудь ты станешь такой же избалованной, как и твоя мама.
Зоя громко засмеялась; они остановились и вышли из машины.
– Надеюсь, это не скажется на моей нервной системе, – сказала она.
Он тоже засмеялся, взял ее за руку, и они пошли гулять, время летело незаметно.
Они пообедали в кафе «Де флор», Клейтон вспомнил вечер, проведенный ими у «Максима»; тогда девушка действительно еще не оправилась от шока, связанного с бегством из России. С момента приезда в Париж прошло девять месяцев. Все еще трудно было представить, что всего лишь год назад она была в Санкт-Петербурге, в аристократической семье.
– От Марии ты ничего не получала в последнее время?
– Совсем недавно наконец-то пришло письмо. Кажется, ей нравится в Тобольске, она во всем может найти что-то хорошее. Пишет, что живут они в крошечном домике, сестры занимают одну комнату, а дядя Ники ежедневно читает им историю. Она пишет, что даже в Сибири они продолжают обучение.
Они думают, что скоро смогут уехать из России. Император говорит, что революционеры не причинят им зла, они просто не хотят, чтобы царская семья возвращалась в столицу. С их стороны это так жестоко и глупо..
Зоя до сих пор сердилась на англичан, которые отказались принять у себя императора и его семью. Если бы это произошло, они могли бы жить вместе в Лондоне или Париже.
– Я уверена, что бабушка поехала бы в Лондон, если б они были там.
– Тогда я бы не встретил тебя, согласись? И это было бы ужасно. Может, даже хорошо, что вы приехали в Париж переждать, пока августейшая семья сможет уехать из России.
Клейтону не хотелось волновать Зою, но он вовсе не был уверен в том, что царь и его семья находятся в полной безопасности; какое-то предчувствие томило его.
После обеда они пошли гулять на бульвар Сен-Жермен, освещенный зимним солнцем. Обед в кафе «Де флор» был превосходным. Торопиться было некуда.
Некоторое время они бесцельно бродили по улицам, и, неожиданно оказавшись на рю де Варенн, оба поняли, что находятся возле дома, в котором остановился капитан.
– Хочешь зайти?
У нее сохранились теплые воспоминания о вечере, на котором они познакомились, и она радостно кивнула. Клейтон рассказывал о Нью-Йорке, о своем детстве и о годах, проведенных в Принстоне. Он сказал, что живет в доме на Пятой авеню, и Зоя попыталась мысленно представить себе, что же это за улица.
– Почему у тебя не было детей?
У нее оставалась еще детская непосредственность, поэтому она бесстрашно задавала такие вопросы, которые с возрастом задавать становится все труднее.
Ей даже не приходило в голову, что, возможно, он не мог иметь их.
– Мне очень хотелось иметь детей, но моя жена всегда была против. Она была очень красивой самолюбивой женщиной, ее гораздо больше интересовали лошади. Теперь у нее прекрасная ферма в Виргинии, она разводит лошадей. Ты ездила верхом, когда жила в России?
– Да. – Зоя улыбнулась. – Летом в Ливадии и иногда в Царском Селе. Мой брат научил меня ездить верхом, когда мне было четыре года. Он был ужасно настойчив и всякий раз, когда я падала, опять сажал меня в седло. – Но по тому, как Зоя сказала это, Клейтон понял, что она очень любила брата.
В это время они подошли к дому Миллзов, и Клейтон открыл дверь своим ключом. Сейчас в доме никого больше не было. Весь штаб генерала находился в Шомоне.
– Хочешь чаю? – спросил он. Голос капитана гулко отражался в пустых залах.
– С удовольствием. – На улице было холодно, а Зоя забыла дома перчатки. Ей почему-то вспомнилась роскошная соболья шапка, которую пришлось оставить в России. Убегали они, закутавшись в теплые платки: бабушка решила, что дорогие меха будут слишком привлекать внимание.
Они пошли на кухню, и вскоре чайник уже кипел.
Потом они пили чай и разговаривали, а солнце медленно садилось за садом. Она могла бы часами сидеть и говорить с ним, но внезапно голоса их смолкли, и Зоя почувствовала, что Клейтон как-то странно
