– Telegramme! Telegramme![4].
Это был обман, но он знал: иначе она не откроет.
Шаги приблизились, дверь приоткрылась, но там, где он стоял, она его видеть не могла. И тогда он сделал шаг вперед, приоткрыл дверь пошире, слегка отодвинул ее в сторону и мягко проговорил:
– Вам надо быть осторожнее, мадемуазель.
Она задохнулась от изумления, лицо ее было мертвенно-бледно. Он поразился, как она похудела. Князь был прав. Зоя выглядела ужасно: худая, изможденная, бледная, с широко раскрытыми, испуганными глазами.
– Что вы здесь делаете?
– Я приехал из Нью-Йорка посмотреть, как ты живешь. – Капитан старался держаться непринужденно, но вид ее говорил о многом. Ей было не до смеха, не до любви, не до нежностей.
– Зачем вы пришли сюда? – Она стояла, сердито насупив брови, такая маленькая, что от жалости у него разрывалось сердце. Ему хотелось обнять ее, но он не смел.
– Я хотел увидеть тебя. Я здесь на Версальских переговорах. – Они все еще стояли в прихожей, и он вопросительно смотрел на нее. В это время подошла Сава и лизнула ему руку. Она-то его не забыла. – Можно мне войти на несколько минут?
– Зачем? – Глаза у нее были большие и печальные, но еще красивее, чем прежде.
Клейтон больше не мог лгать.
– Потому что я все еще люблю тебя, Зоя, вот зачем.
Он вовсе не собирался говорить ей это, но это была правда.
– Это уже неважно.
– Для меня важно.
– Полтора месяца назад, когда ты уехал, это было неважно.
– Тогда это тоже было очень важно для меня. Я считал, что поступаю по отношению к тебе правильно.
Я думал, что ты имеешь право на большее, чем я могу тебе предложить. – Он мог предложить ей благополучие, но он при всем желании не мог стать снова молодым, вернуть годы, потерянные до встречи с ней. В тот момент это было правильно, но теперь, после рассказа князя Владимира обо всем происшедшем, он уже в этом не был так уверен.
– Я оставил тебя здесь потому, что люблю тебя, а не наоборот. – Она отказывалась понимать его логику. – Я не собирался бросать тебя. Я не предполагал, что так много всего произойдет после моего отъезда.
– Что ты имеешь в виду? – Она печально посмотрела на капитана и поняла, что он все знает.
– Сегодня я видел князя Владимира.
– И что же он рассказал тебе? – Она по-прежнему находилась на расстоянии и пристально смотрела ему прямо в глаза, отчего у него разрывалось сердце. Она слишком много выстрадала. Это было несправедливо.
Пусть бы это случилось с кем-то другим. А не с ней, не с Евгенией Петровной, не с Романовыми… и даже не с князем Владимиром. Ему было жаль их всех. И кроме того, он любил ее…
– Он рассказал мне все, малышка. – Клейтон шагнул к Зое и осторожно обнял ее. Она не сопротивлялась. – Он рассказал мне о бабушке, – он на мгновение заколебался, – ..и о твоих родственниках… и о бедной маленькой Машке…
Она всхлипнула и отвернулась, но он продолжал держать ее в объятиях, и тогда, как будто плотина прорвалась, она заплакала навзрыд, а он, осторожно захлопнув дверь, понес ее на руках, как маленького ребенка, в комнату и сел на кушетку, держа ее в объятиях. Она плакала очень долго, ее всю трясло, она судорожно всхлипывала, когда рассказывала ему обо всем, что услышала от Жильяра, а Клейтон продолжал держать ее в своих объятиях. И наконец в комнате воцарилась тишина. Она взглянула на него опухшими от слез зелеными глазами, и он нежно поцеловал ее. Поцеловал так, как ему уже давно хотелось.
– Мне очень жаль, что меня не было в Париже, когда он приезжал.
– С тех пор как ты уехал, все было так ужасно…
И Машка… О боже, бедная Машка… по крайней мере, Пьер сказал, что ее-то застрелили сразу. Но другие…
– Не думай больше об этом. Забудь.
– Такое разве забывается? – Она все еще сидела у него на коленях, как во время разговоров с отцом, давным-давно.
– Ты должна себя пересилить, Зоя. Вспомни о своей бабушке, подумай, какой смелой она была. Она увезла тебя из России, спасла тебя, даровала тебе свободу и жизнь. Она привезла тебя в Париж не для того, чтобы ты перестала надеяться, отреклась от всего и сидела взаперти, моря себя голодом. Она привезла тебя сюда в поисках лучшей жизни, в поисках счастья.
Теперь ты просто не имеешь права опустить руки – это было бы предательством по отношению к графине, к ее памяти, ко всему, что она делала для тебя. Ты должна отблагодарить бабушку, сделать все возможное, чтобы наладить свою жизнь.
– Наверное, ты прав, но сейчас это так трудно. – И тут, что-то вспомнив, Зоя робко взглянула на Клейтона. – Перед смертью бабушка рассказала мне о деньгах. Я собиралась отослать их тебе, но пришлось ими воспользоваться. – Она слегка покраснела и стала вновь похожа на себя прежнюю.
