– Я рад, что они пригодились. – Клейтону было неловко, и он сменил тему:
– Владимир говорит, что ты уже несколько месяцев не танцуешь.
– С тех пор как бабушка заболела, а потом умерла, после приезда Жильяра… я не могла заставить себя вернуться в балет.
– Теперь это не имеет значения. – Он обернулся и, заметив самовар, ностальгически улыбнулся.
– Что ты хочешь этим сказать? Знаешь, Дягилев снова приглашал меня на гастроли. Теперь я могла бы поехать. – Она снова всхлипнула, а он улыбнулся.
– Нет, не могла бы.
– Почему же?
– Потому что ты едешь в Нью-Йорк.
– Я? – Она не верила своим ушам. – В Нью-Йорк? – В этот момент у Зои был вид ребенка, и он рассмеялся.
– Потому что ты выходишь за меня замуж. Даю тебе две недели на сборы. Что скажешь?
Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Ты это серьезно?
– Да, если ты согласна выйти за меня. – Он вдруг осознал, что Зоя носит графский титул. Но это только пока он на ней не женился. А потом до конца жизни она будет миссис Клейтон Эндрюс. – Если вы настолько глупы, что хотите связать свою жизнь со стариком, то пеняйте на себя, мисс Юсупова. Я вам о своем возрасте больше не собираюсь напоминать.
– Хорошо. – Она прижалась к нему, как потерявшийся ребенок, и снова заплакала, но теперь это были слезы радости.
– А теперь, – сказал он, осторожно ставя ее на ноги и вставая сам, – возьми с собой кое-какие вещи. Я сниму тебе номер в отеле. Буду присматривать за тобой, пока мы не уедем. Я не хочу стучаться в эту дверь еще две недели и кричать: «Telegramme!»
Зоя засмеялась и вытерла слезы.
– Как же подло ты меня обманул!
– Но и ты хороша: притворяешься, что тебя нет дома. Ладно, собирай вещи. Мы можем зайти сюда через несколько дней и забрать то, что ты захочешь взять с собой.
– У меня немного вещей. – Она оглядела комнату, где не было почти ничего, что бы ей хотелось взять с собой – разве что самовар и кое-какие бабушкины вещи. Зое хотелось все забыть и начать новую жизнь.
И вдруг она с ужасом посмотрела на Клейтона:
– Ты серьезно? – А вдруг он передумал? Что, если он снова бросит ее здесь или в Нью-Йорке? Он увидел страх в ее глазах и инстинктивно потянулся к ней.
– Конечно, серьезно, малышка. Мне надо было забрать тебя с собой в прошлый раз. – Но они оба знали, что тогда она не могла покинуть бабушку. В то время Евгения Петровна была недостаточно здорова, чтобы ехать с ними. – Я помогу тебе упаковать вещи.
Она уложила вещи в маленький, до смешного маленький чемодан, а затем вспомнила о собаке. Зоя не могла оставить Саву здесь, она была единственным оставшимся у нее близким существом – конечно, не считая Клейтона.
– Могу я взять Саву с собой?
– Конечно. – Он подхватил собачку, которая норовила лизнуть его в подбородок, затем взял Зоин чемоданчик, а она выключила свет. Не оглядываясь, она захлопнула дверь и пошла вниз по лестнице за Клейтоном. В новую жизнь.
Глава 28
Чтобы собрать свои вещи, ей потребовалось несколько часов. Она уложила самовар, книги, бабушкино шитье, ее шали, свои платья и их кружевную скатерть, но больше почти ничего не было. Все остальное Зоя раздала – князю Владимиру, нескольким друзьям и священнику собора Александра Невского.
Они попрощались с князем, она пообещала писать.
А через несколько дней она стояла в мэрии рядом с Клейтоном, где их объявили мужем и женой. Это было как во сне: она смотрела на него, а по ее щекам медленно текли слезы. Она потеряла все – а теперь даже собственное имя. У нее был только Клейтон. По дороге в гостиницу Зоя так к нему прижималась, что казалось, будто она боится, что он снова передумает.
Они провели еще два дня в Париже, а затем поехали на поезде в Швейцарию, где решили провести медовый месяц; Зоя призналась Клейтону, что ей очень хочется снова увидеть перед отъездом Пьера Жильяра.
Они ехали до Берна два дня с бесконечными остановками, но, когда она проснулась в последний день путешествия, у нее замерло сердце. Покрытые снегом вершины гор приветствовали ее, и на мгновение Зое показалось, что она снова в России.
Жильяр встретил их на вокзале, и они поехали к нему домой. Жена Жильяра была няней детей Романовых. Она со слезами поцеловала Зою, и весь обед прошел в воспоминаниях. Им было что вспомнить – и горе, и радости объединяли этих людей.
– Когда вы возвращаетесь в Екатеринбург? – тихо спросил Клейтон, когда Зоя с женой Жильяра ушли смотреть фотографии.
– Как только соберемся с силами. Жизнь в Сибири тяжело далась моей жене. Я не хочу, чтобы она снова со мной ехала. Мы договорились встретиться с Гиббсом и посмотреть, сможем ли мы выяснить еще
