но оба они заверили ее, что теперь они не будут спешить. Он еще должен познакомить ее со своими родителями, предстояло и кое-что еще более важное. Он знал, что следующие выходные дети будут гостить у друзей, и без предупреждения в субботу утром появился у Зои. Он принес огромный букет белой сирени, а на лице у него играла загадочная улыбка, которую Зоя словно бы не заметила.
– Кажется, вы очень довольны собой, мистер Хирш.
– А почему бы и нет? Я обручен с очень красивой, изумительной женщиной. – Он поцеловал Зою, после чего она понесла сирень на кухню, где поставила ее в тяжелую резную хрустальную вазу. Эту вазу Зоя купила потому, что она напоминала ей вазу во дворце на Фонтанке, в которую мать ставила цветы из сада.
– Они прекрасны, не правда ли? – Она отступила на шаг, чтобы полюбоваться цветами, – и оказалась в объятиях Саймона, который осторожно повернул ее к себе и поцеловал.
– Не столь прекрасны, как ты. – На мгновение она молча прижалась к нему, наслаждаясь его нежностью и теплотой. Поглаживая ей волосы, он посмотрел на нее и прошептал:
– Давай поедем куда-нибудь. Сегодня такой прекрасный день. – Он знал, что сегодня ей не надо торопиться домой к детям.
– Прекрасная мысль.
Она радостно улыбнулась.
Саймой вернулся в гостиную, а Зоя пошла переодеваться в белые брюки и белый кашемировый свитер.
Он взглянул на фотографии в серебряных рамках, которые стояли повсюду, и с изумлением остановился перед фотографией детей Романовых, висящих вниз головами и строящих смешные рожицы тому, кто их фотографировал. А присмотревшись, он вдруг сообразил, что одна из девушек в костюме для игры в теннис – это Зоя, только намного моложе, чем теперь, а девушка рядом с ней – Мария, остальные же – ее сестры. Просто удивительно, в какой исторической семье она жила! Но все это было в далеком прошлом.
Даже фотография была потертой и поблекшей. Были тут и другие фотографии: Саши и Николая, а также несколько фотографий Клейтона. Он был очень хорош собой, и у стоявшей рядом с ним Зои был счастливый вид.
– Что это ты тут притаился? – Улыбаясь, она вошла в комнату – необыкновенно красивая, в белых брюках и белом свитере. Временами она напоминала ему Кэтрин Хепберн.
– Я разглядывал твои фотографии. Николай очень похож на отца, не так ли?
– Иногда. – Она улыбнулась. – И на моего отца тоже. – Она взяла большую серебряную рамку с фотографией родителей и протянула Саймону. – И немного на брата. – И она показала на фотографию на столе. Саймон кивнул.
– Хорошо смотрятся. – На него всегда производили впечатление ее аристократические родственники.
Зоя печально улыбнулась.
– Все это было так давно. – Трудно даже поверить, что прошло двадцать лет с тех пор, как она видела своих родителей. – Иногда я думаю, что человек должен жить только настоящим. Прошлое – слишком тяжелая ноша, чтобы тянуть ее за собой. И все же… – Она задумчиво взглянула на него: так трудно отказаться… забыть… продолжать жить дальше… Именно поэтому ей хотелось немного подождать со свадьбой. Она еще должна была проститься с ними. Ей предстояло сделать огромный шаг из прошлого в настоящее. Но Саймон понимал это и не торопил ее. Он знал, что ей нужно время, и приготовился спокойно ждать. Торопиться было некуда. Особенно теперь, когда она согласилась выйти за него замуж. Раз обещание дано, он готов был ждать ее, готов был помочь ей сделать этот серьезный шаг.
– Подождем, пока мы будем оба готовы. Кстати говоря, ты можешь ехать?
– Да, сэр. – Она захватила с собой темно-синий фланелевый блейзер, и через несколько минут они уже были в машине и ехали, как он выразился, в «заранее намеченное место».
– Стало быть, мистер Хирш, вы меня похитили? – Она громко смеялась и снова чувствовала себя молодой. Новая машина переливалась в ослепительных лучах солнца. Она испытывала прекрасное, беззаботное чувство – главное, не надо было волноваться о детях, сейчас она могла думать только о Саймоне, наслаждаться его близостью.
Он тоже засмеялся.
– Я мечтаю вас похитить с тех самых пор, как мы познакомились. Надо было сделать это еще в Париже. – «Впрочем, зачем нам Париж? Коннектикута вполне достаточно», – думал он, когда они проехали Меррит-Паркуэй.
За обедом он рассказывал ей о своем деле и о кое-каких соображениях насчет своей осенней коллекции. Ему нравилось говорить с ней обо всем, даже о своей мечте собрать когда-нибудь коллекцию известных картин. Ему очень нравились импрессионисты, и Зоя рассказала ему о коллекции своих родителей в России.
– Я сомневаюсь, что теперь вещи имеют для меня значение. Понимаешь, я привыкла принимать все красивые вещи, окружавшие меня, как должное. Но я потеряла все, а потом продала все, что было у нас с Клейтоном, и сейчас они для меня не играют почти никакой роли. – Она едва заметно улыбнулась и посмотрела на него влюбленными глазами. – Для меня намного важнее люди, а не вещи.
Он молча протянул руку и коснулся ее пальцев, их руки встретились и сомкнулись… А потом они вышли из ресторана и, тихо разговаривая, снова сели в машину. День клонился к вечеру, и Зоя, расслабившись, приникла к нему.
– Устала?
Она подавила зевоту и, смеясь, покачала головой.
– Нет, просто счастлива.
– Через некоторое время мы поедем обратно. Но перед этим я хочу показать тебе одно место.
