одну ногу. Зоя ничего не знала о его вере, насколько эта вера важна для него. Она даже не знала, верующий ли он, хотя почему-то предполагала, что нет. Хотя она верила в бога, но не придавала религиозной обрядности большого значения. В православную церковь она ходила только на Пасху и на Рождество.
– Чем занимался ваш отец? – Софья Хирш вновь выстрелила в нее вопросом, после того как Зоя помогла ей убрать со стола. Она уже знала, что Зоя работает в салоне и что Саймон встретил ее в Париже.
– Мой отец служил в армии, – ответила Зоя, и Софья чуть не взвыла от ужаса.
– – Надеюсь, он не был казаком?
– Нет, мама, конечно же, нет, – ответил за Зою Саймон. Ему явно хотелось поскорее уйти, а Зое вдруг подумалось, что все это ужасно смешно. У них была такая разная жизнь; она столько лет кичилась перед клиентами своим графским титулом, и вот теперь ей приходится убеждать эту женщину, что ее отец не был казаком. И вдруг краешком глаза она заметила, что Саймону это все тоже кажется смешным. Казалось, он прочел Зоины мысли и решил немного подшутить над матерью. Он знал, что это произведет на нее сильное впечатление, хотя она может сделать вид, что ужаснулась. Он уже почувствовал, что отец одобрил его выбор; мать же, даже если она ничего не имеет против, никогда не признается в этом.
– Зоя – графиня, мама. Она промолчала из скромности.
– Графиня? Какая еще графиня? – спросила Софья, и тут уж Зоя не смогла сдержать смеха:
– Теперь уже никакая. Вы правы. С этим покончено.
Революция свершилась девятнадцать лет назад, и, хотя ничего не забылось, прошлое казалось совсем другой жизнью.
Потом наступила долгая пауза, и Саймон стал лихорадочно думать, как бы им с Зоей уйти, чтобы не обидеть родителей, а в это время его мать заговорила заунывным голосом, как будто ее мог услышать сам бог:
– Как обидно, что она не еврейка. – Саймон улыбнулся: в устах матери это означало, что Зоя ей почти понравилась. – Она обратится в нашу веру? – спросила она Саймона, словно Зои в комнате не было.
– Конечно, нет, мама. Зачем ей это?
Тут отец предложил Зое еще бокал вина, Саймон поглаживал под столом ей руку, а мать продолжала с интересом ее разглядывать.
– Саймон говорит, что у вас есть дети. – Это было скорее обвинение, чем вопрос, но Зоя улыбнулась, потому что всегда гордилась детьми.
– Да, у меня их двое.
– Вы разведены?
Саймон заскрипел зубами, но Зоя улыбнулась как ни в чем не бывало.
– Нет, я вдова. Мой муж умер семь лет назад от разрыва сердца. – Она решила сказать именно так, чтобы Софья не подумала, что она убила его.
– Бедная вы, бедная… И сколько им лет?
– Сыну Николаю почти пятнадцать, а дочке Александре одиннадцать.
Софья кивнула, довольная ответом, а Саймон, воспользовавшись наступившей паузой, вскочил и сказал, что им пора идти; Зоя поднялась и поблагодарила за ужин.
– Приятно было с вами познакомиться, – сухо произнесла Софья, а ее муж улыбнулся. За весь вечер он почти ничего не сказал, если не считать нескольких слов, произнесенных тихим голосом. Похоже, это был скромный, тихий человек, который провел полвека в тени своей намного более разговорчивой жены.
– Заходите к нам иногда, – вежливо сказала Софья.
Зоя пожала ей руку и вновь поблагодарила за гостеприимство на своем аристократическом русском языке. Саймон понимал, что на следующий же день мать позвонит ему и выдаст все по полной программе.
Он спустился с Зоей к «Кадиллаку» и, сев за руль, с облегчением вздохнул, а потом с тревогой покосился на любимую женщину.
– Прости меня. Мне не следовало приводить тебя сюда.
Зоя засмеялась, глядя на выражение лица Саймона.
– Не говори глупости. – Она наклонилась и поцеловала его. – С моей матерью было бы еще труднее.
Благодари бога, что тебе не пришлось встретиться с ней.
– Она задает немыслимые вопросы, а потом еще удивляется, почему я никого не привожу домой. Надо быть сумасшедшим, чтобы привести хоть кого-то!
Meshugge![11] – добавил он на идиш и стал ломать голову, как объяснить это выражение Зое.
– Подожди, скоро Саша начнет проявлять характер. До сих пор она была просто ангелом.
– Тогда мы квиты. Клянусь, больше никогда не подвергну тебя подобной экзекуции.
– Не зарекайся, все еще впереди, но я не возражаю.
Я только боялась, что она спросит меня насчет царя.
Мне бы не хотелось ее обманывать, но я не рвусь рассказывать всю правду. – Зоя улыбнулась. – Слава богу, что мы не Романовы. Тогда ее бы хватил за ужином удар.
