выгод сулит ему это предложение, и тут же согласился. И с тех пор стал в милиции своим человеком. Со всеми вытекающими последствиями.
– Как завещал товарищ Ленин! – одобрительно засмеялся сидевший в заднем ряду капитан Мурлатов.
– Думаю, в данном конкретном случае с Владимиром Ильичом не поспоришь! – пожал плечами Артур Сигизмундович. – Вот возьмем, к примеру, протокол, составленный присутствующим здесь лейтенантом Корытько. Зачитываю дословно: «Гражданин Ховалкин, глухонемой от рождения, был задержан в связи с тем, что публично выражался нецензурными словами». Как это понимать, уважаемые товарищи милиционеры? Если гражданин Ховалкин глухонемой от рождения, как он мог нецензурно выражаться публично? Прочитав такой протокол, начальство может сделать три вывода. Первый – гражданина Ховалкина задержали неправомерно, с каким-то умыслом, что является либо служебным проступком, либо того хуже – служебным преступлением. Второй – гражданин Ховалкин только притворяется глухонемым, раз может публично материться, и лейтенант Корытько вводит в заблуждение следствие, внося в протокол упоминание о его болезни. Третий возможный вывод – лейтенант Корытько просто не умеет описать в протоколе смысл происшедшего. Как вы понимаете, все три вывода вряд ли помогут дальнейшему продвижению лейтенанта Корытько по службе. Потому что любой адвокат оставит от таких донесений только мокрое место…
Артур Сигизмундович невольно отыскал взглядом в заднем ряду веселое лицо капитана Мурлатова. Рядом с ним сидел преданный Шламбаум с непроницаемой, как гиря, физиономией. Собственно, эти-то двое и были нужны сегодня Шкилю. И он аккуратно подбирался к тому месту занятий, когда он доведет до сознания лихого капитана нужную мысль. Потому что доводить мысль до Шламбаума было занятием вредным для психического здоровья.
– А может, Корытько по-ихнему, по-глухонемому понимает, товарищ лектор? Корытько, ты давай покажи-ка, как они руками матерятся? – загоготал всегда довольный жизнью старший лейтенант Безродный.
– Да он это, того… – стал оправдываться белобрысый Корытько. – Он на стене матерное слово написал. Вот я его тогда и сгреб. И написал, что он публично выражался. А разве не публично? На стене-то? Народ рядом идет.
– Так надо было это обстоятельство в протоколе отобразить!.. А теперь ваш протокол, товарищ Безродный.
Старший лейтенант Безродный сразу понурился.
– Вы пишете: «Клименко ударил потерпевшего рукой в область лица в районе правого уха нижней части с тыльной стороны сзади…» Товарищи, кто-нибудь понял, куда именно ударил задержанный потерпевшего?
Милиционеры дружно молчали. А Безродный вдруг принялся гулко стучать себя ладонью по затылку. Видимо, наглядно показывая, куда некий Клименко ударил потерпевшего.
– А вот еще пример! – усмехнулся Шкиль. – «Гражданин Попцов Е.П. в сопровождении группы других граждан зашел в дом убитого гражданина Левицкого С.Ж., который в беседе с ними отказался выйти из кооператива и после приглашения пойти с ними в ресторан для продолжения обсуждения выбежал из своего дома босиком и скрылся в неизвестном направлении…»
Милиционеры завороженно смотрели на Шкиля, будто они присутствовали на сеансе гипноза.
– Кто-нибудь способен объяснить, куда и когда скрылся убитый гражданин? Да еще босиком? И как можно убитого приглашать в ресторан?
Шкиль буровил пристыженных стражей закона ироничным взором.
– А ведь надо, товарищи, понимать, что сегодня преступники работают с выдумкой, с фантазией. Они порой досконально знают Уголовный и Процессуальный кодексы и потому действуют так, что их очень трудно уличить в ходе расследования. Вот приведу один пример из собственного опыта. Речь пойдет о взятке…
Капитан Мурлатов заинтересованно уставился на Шкиля. Даже задремавший было Шламбаум открыл глаза.
– Вы знаете, что, как правило, взяткодателя можно взять только с поличным. Либо по заявлению пострадавшего можно попробовать доказать его вину в ходе следствия, в частности, во время очной ставки или даже следственного эксперимента. Поэтому умный вымогатель сегодня не действует по старинке – мол, приноси мне конверт в кабинет. В кабинете-то его легче всего взять, и он это знает. Умный вымогатель сегодня прибегает к таким способам получения, в которые невозможно поверить и которые потом невозможно практически воспроизвести. Вот один способ, с которым мне пришлось столкнуться. Правда, хочу сказать сразу – было это не у нас. Так вот один сотрудник мэрии, скажем так, города N согласился взять взятку у местного бизнесмена… Впрочем, что значит согласился? Он умело подвел его к мысли, что без взятки вопрос его не будет решен никогда.
Зал понимающе загалдел.
– Спокойно, товарищи, спокойно. Так вот, идем дальше. Но одновременно наш чиновник не был уверен, что бизнесмен сохранит все в тайне, потому что знал его тяжелый характер. А вдруг он потом пойдет в прокуратуру и докажет там факт вручения взятки? И потому наш чиновник придумал такую штуку. Он сказал бизнесмену, что процесс передачи денег произойдет в… заброшенной каменоломне на окраине города, куда давно уже никто не забирался. Потому как каменоломня была затоплена и лезть туда означало рисковать своей жизнью. Однако чиновник наш знал там безопасные ходы, а бизнесмену деваться было некуда. Как они там конкретно совершали сей интимный процесс, я не знаю. Зато знаю точно, что бизнесмен потом обратился с жалобой в прокуратуру… И знаете что произошло? Когда он в прокуратуре стал расписывать, какого страху натерпелся в каменоломне, ему сказали, что с такими историями ему не в прокуратуру надо обращаться, а прямо в психдиспансер!
Милиционеры, слушавшие до этого Шкиля затаив дыхание, дружно грохнули.
– А когда он предложил прокурору вместе залезть в каменоломню, можете себе представить, что ему ответил прокурор!
Зал загоготал еще радостнее.
Выдержав паузу, Шкиль эффектно закончил:
– Уверен, что так на его месте поступил бы каждый… прокурорский работник. И даже такой принципиальный и романтически настроенный, как всем вам уже известный Герард Гаврилович Гонсо!
Он заметил, как весело блеснули глаза капитана Мурлатова, и понял, что сеял сегодня не напрасно и у него есть основания ждать хорошие всходы. На бойкий и пронырливый ум капитана вполне можно было положиться.
Между тем удача поджидала упомянутого коварным адвокатом Гонсо там, где он ее не чаял найти. Их скитания с Федей Абрикосовым по зубным врачам закончились именно в том кабинете, где он лечил свои зубы.
– Так это же знакомые мне зубы! – вскричал старый дантист. – Еще бы, не часто встретишь такие клыки! Сверлить было одно удовольствие, там каналы – как туннель в московском метро. А резцы! А верхние передние, стоящие углом!
Едва Гонсо, задрожавший от нетерпения, хотел спросить, чьи же эти зубы конкретно, словоохотливый дантист сообщил:
– Только зубов этих в таком виде больше нет!
– Как? – спросил осипшим от растерянности голосом Гонсо. – Что значит – нет?
– А то, что я сам вчера сточил их своими руками под протезы. Протезы нужно на что-то ставить, молодой человек? Вот я и сточил вчера эти изумительные клыки!
Потом выяснилось, что хотя приходивший мужчина очень спешил, но раньше чем через пять дней об установке протезов нечего и говорить…
– Так что теперь? – не мог скрыть своего расстройства Гонсо.
– А что теперь? Договорились, что он придет именно через пять дней, когда протезы будут готовы.
– А адрес, телефон он оставил?
– Видите ли, я оказывал ему эту услугу, так сказать, в частном порядке, поэтому…
– А если он не придет? – в отчаянии воскликнул Гонсо.
