согласится прийти и приведет сестру.
– Мне они не нужны, – пропыхтела она, вцепившись железной хваткой в его руку. – Только ты… ты один…
Дыхание у нее на минуту перехватило, но она так и не отпустила Эдуара.
– Мне снилось, что Оливия рожает.
Даже в такой момент она думает о сестре!
– Это единственное, что она не может сделать за тебя, любимая. Ни она, ни я. Но мне хотелось бы принять на себя твою боль.
Эдуар опустился на колени и притянул ее к себе. Очевидно, мучения ее могут продолжаться часами, и кто знает, чем все кончится? Нет, доктор нужен непременно.
Он попытался натянуть рубашку, но Виктория не позволила.
– Он движется, Эдуар, я чувствую… движется!
Она ощущала невыносимое давление и боль, и Эдуар смертельно перепугался при виде крови. К несчастью, в эту ночь в домике никто, кроме них, не ночевал. И он не мог воспользоваться полевым телефоном, чтобы вызвать доктора.
– Я скоро вернусь, – попытался он объяснить, но Виктория уже не слушала. Ему ничего не оставалось делать, кроме как сидеть рядом и ждать.
А в это время в Нью-Йорке у Оливии снова началось нечто вроде схваток. Она позвала Чарлза, и тот, делая вид, что падает в обморок, взмолился:
– Господи, только бы не тройня!
Берти быстро его разуверила, объяснив, что такие послеродовые боли в порядке вещей. Оливия закрыла глаза и задремала. И увидела во сне сестру.
– Эдуар… пожалуйста! – жалобно вскрикнула Виктория и, сев, подвинулась к самому краю. Он недоуменно смотрел на возлюбленную.
– Мне нужно тужиться, – выдохнула она, и, хотя не знала, что делать, какая-то неизвестная сила вела ее.
– Держись за меня, – велел Эдуар, и она немедленно повиновалась, пытаясь вытолкнуть мешавшее ей чужеродное тело. Эдуар приказал ей лечь на спину и упираться в него ногами. Виктории сразу стало легче. Она проделала это несколько раз, и наконец, когда она снова напряглась, он увидел светлую прядь волос.
– О Боже! – охнул Эдуар. – Виктория… он сейчас выйдет! Еще немного!
Две минуты спустя на постели лежал их требовательно вопивший сын. Эдуар с величайшей осторожностью поднял мальчика и показал матери.
– Только посмотри на него! – воскликнула Виктория, не в силах поверить, что все так быстро закончилось. Ее чудесный малыш! И так похож на отца! – Он так прекрасен! О, я люблю тебя, – прошептала она, обнимая Эдуара. По его щекам катились слезы. Господь послал им свое благословение, и в этой обители тоски, боли и смерти их посетил ангел.
– Он самое красивое создание на свете, если не считать его матери, – почти всхлипнул Эдуар. – Я так люблю тебя, Виктория, гораздо больше, чем ты способна представить.
Он положил мальчика на грудь матери и принес воды и чистые полотенеца. Подумать только, всего за час на свет появился его сын!
– Как мы назовем его? – спросил Эдуар, невероятно гордый тем, что сумел заменить и доктора, и акушерку.
– Ты настоящий герой, – улыбнулась она и смущенно добавила: – Прости, что струсила… просто все было так неожиданно и ужасно быстро…
И очень больно. Ребенок был на удивление большим, но все прошло куда легче, чем она ожидала. Виктория постоянно опасалась, что роды будут мучительно долгими и ее ждет та же участь, что постигла ее мать.
– Слава Богу, хоть не близнецы, – облегченно вздохнула она.
– Наоборот, очень жаль, – возразил Эдуар с видом счастливого отца. Он закурил и предложил ей папиросу, но Виктория отказалась. Она все еще не пришла в себя и должна кормить ребенка.
Эдуар снова, в который раз напомнил себе, что ее необходимо как можно скорее отправить домой. Здесь не место для ребенка. Он улыбнулся и, пригладив непокорные черные волосы, покрепче укутал мать и сына в армейское одеяло.
– Так как зовут будущего барона? – допытывался он, и Виктория задумчиво нахмурилась.
– Как насчет Оливье Эдуарда – в честь моей сестры, отца и тебя? Кажется, никого не забыли, если не считать Чарлза, хотя вряд ли ему этого захочется.
– Пошлем ему формальное извещение или все-таки напишешь бедняге?
Она решила открыть обманутому мужу правду, иначе Оливии придется вечно играть роль жены Доусона. Виктория собиралась также обо всем известить Оливию, хотя и она, и Чарлз, несомненно, очень рассердятся. Но для Оливии будет огромным облегчением избавиться наконец от навязанного ей маскарада. Как жаль, что она не увидит своего племянника! Виктория отдала бы все на свете, чтобы обнять сестру и поделиться всеми радостями и горестями. Несмотря на счастье материнства, она проплакала два дня и впервые за все это время смертельно затосковала по дому.
Глава 31
Виктория и Эдуар долго раздумывали, что делать с ребенком, пока наконец не попросили о помощи
