целых восемнадцать лет, и жить на одном этаже с Герхардом, постоянно устраивавшим беспорядок и взрывы в своей химической лаборатории, становилось невыносимо. В университет Ариана пока поступать не собиралась. Они с отцом решили подождать с продолжением учебы до конца войны. Через два месяца девушка окончит гимназию и почти все время будет проводить дома. Ариана собиралась всерьез заняться домашним хозяйством, благотворительностью, помогать раненым. Она и сейчас уже работала в госпитале медсестрой, но всего два раза в неделю. После окончания гимназии можно будет заняться подобной деятельностью более интенсивно. Кроме того, если бы она заняла комнаты, некогда принадлежавшие матери, это закрепило бы за ней статус хозяйки дома. В общем, Ариане эта идея казалась весьма привлекательной. Проблема была только в одном – как уговорить отца.
– Ну как, вы с ним поговорили? – заговорщическим шепотом спросила фрау Клеммер.
Ариана покачала головой:
– Не успела. Сегодня вечером. Надо еще будет отправить куда-нибудь Герхарда. – Она вздохнула и закатила глаза. – Он такой надоедливый!
Герхарду недавно исполнилось пятнадцать.
– Думаю, если вы не будете слишком наседать на отца, а дадите ему время все обдумать, он не станет возражать. Ему даже будет приятно, что вы окажетесь его соседкой. В его годы не так-то просто по десять раз на дню подниматься на верхний этаж и спускаться.
В качестве мотива это звучало неплохо, но Ариана сомневалась, что на Вальмара подобный довод подействует. В шестьдесят восемь лет он был вполне крепок, да и не любил, когда ему лишний раз напоминали о возрасте.
– Ничего, я что-нибудь придумаю. Хотела поговорить с ним прямо сейчас, но у него кто-то сидит. Вы не знаете, кто? Бертольд сказал, что дверь гостю открыли вы.
– Да, – немного удивилась фрау Клеммер. – Но это всего лишь герр Томас. По правде говоря, вид у него неважный.
Ничего удивительного – в последнее время у всех вид неважный, подумала Ариана. Даже отец выглядит после работы усталым и подавленным. Рейх возлагает на финансистов непомерное бремя, все время требуя пополнения денежных ресурсов.
Расставшись с фрау Клеммер, девушка задумалась, как ей быть – подняться к себе или спуститься вниз, к отцу. Ей захотелось тайком заглянуть в покои матери, полюбоваться красивой спальней, прикинуть, уместится ли в будуаре ее письменный стол. Но ничего, это подождет. Пожалуй, лучше побыть немного с отцом и его другом.
Максимилиан Томас был лет на тридцать младше Вальмара фон Готхарда. Однако, невзирая на столь значительную разницу в возрасте, отец всегда относился с особым уважением к этому мягкому, вежливому человеку. Максимилиан четыре года проработал у отца в банке, а потом решил заняться правом. Учась на юридическом факультете, он женился на соученице, и вскоре у них один за другим родились трое детей. Самому младшему сейчас было бы три года, но Максимилиан не видел жену и детей с тех пор, как малышу исполнилось четыре месяца. Дело в том, что его жена была еврейкой и ее с детьми депортировали. Макс бился за них, сколько мог. Ему удалось продержаться целых два года после начала войны, но в конце концов неизбежное случилось. Сару и детей забрали и увезли. Произошло это в сорок первом году. Максимилиан был совершенно раздавлен. Прошло почти три года, а он так и не оправился от удара. В свои тридцать семь он выглядел по меньшей мере лет на пятнадцать старше. Максимилиан пытался всеми правдами и неправдами выяснить, где содержат его жену и детей, но в последний год надежды у него почти не осталось.
Ариана осторожно постучала, но приглушенный гул голосов, доносившийся изнутри, не прервался. Она хотела было повернуться и уйти, но в это время Вальмар позвал ее.
Приоткрыв дверь, Ариана с улыбкой заглянула в салон:
– Папа, можно войти?
Но тут она увидела картину настолько непривычную, что в нерешительности замерла на месте. Максимилиан Томас сидел спиной к ней, закрыв лицо руками. Его плечи подрагивали. Ариана взглянула на отца, ожидая, что он велит ей удалиться, но, к удивлению девушки, Вальмар движением головы попросил ее войти. Он сам растерялся. Сказать в этой ситуации было нечего. Может быть, девушка сумеет хоть как-то утешить Макса? Впервые Вальмар давал понять, что уже не считает Ариану ребенком. Если бы в салон заглянул Герхард, Вальмар немедленно велел бы ему уйти и не мешать, но Ариана уже не девочка, она способна на нежность и участие. Вальмар жестом попросил Ариану приблизиться, и, услышав ее шаги, Макс отнял руки от лица.
Когда он обернулся к ней, Ариана увидела, что его лицо искажено отчаянием.
– Макс… Что случилось?
Она опустилась рядом с ним на колени и без колебаний протянула к нему руки. Он тоже потянулся к ней, обнял ее и всхлипнул. Долгое время Макс не произносил ни слова, а затем, вытирая глаза, медленно отодвинулся.
– Спасибо. Извините меня…
– Не нужно извинений.
Вальмар подошел к антикварному столику, на котором в большом серебряном ларце стояли бутылки с коньяком и последние запасы шотландского виски. Не спрашивая Макса, Вальмар налил полный стакан коньяка и молча протянул другу. Тот взял, сделал несколько глотков и вытер платком мокрые глаза.
– Что-нибудь с Сарой? – спросила Ариана.
Неужели Макс сумел что-то узнать?
Макс растерянно взглянул на нее, и по его наполненным ужасом глазам Ариана поняла: его худшие страхи подтвердились.
– Они все… – Он с трудом заставил себя произнести эти слова. – Они все мертвы. – Макс судорожно вздохнул и отхлебнул коньяку. – Все четверо – и Сара, и мальчики…
– О Господи!
Ариана чуть было не спросила, за что их убили. Но ответ был ясен и так. Только за то, что они евреи.
– Вы это знаете наверняка?
Макс кивнул:
– Они сказали мне, что я должен быть им благодарен. Теперь я могу начать новую жизнь с женщиной своей расы. О Господи, Господи… Мои сыночки… Ариана…
Он безотчетно потянулся к ней, и девушка прижала его к себе. Теперь по ее щекам тоже катились слезы.
Вальмар знал, что нужно делать: Макс должен немедленно уехать, оставаться в Берлине ему нельзя.
– Послушайте, Макс. Вы думали над тем, как вам быть дальше?
– Что вы имеете в виду?
– Разве вы можете оставаться в этой стране после того, что произошло?
– Не знаю… Не знаю… Я хотел уехать еще в тридцать восьмом. Убеждал Сару, но она не желала и слушать… У нее тут были сестры, мать…
Сколько раз Вальмар слышал истории, похожие на эту.
– А потом я не мог уехать, потому что искал Сару и детей. Думал, если найду их, может быть, удастся как-то договориться с нацистами… О Господи, мне следовало догадаться раньше…
– Это ничего бы не изменило. – Вальмар смотрел на друга с глубоким сочувствием. – Но теперь вы знаете правду. Если вы не уедете, они не оставят вас в покое. Будут следить за вами, смотреть, с кем вы встречаетесь, с кем общаетесь. Вы и так все эти годы считались у них подозреваемым – из-за Сары. Остается только одно – бегство.
Макс Томас горько покачал головой. Утверждения Вальмара не были голословными. Дважды адвокатскую контору Томаса разгромили неизвестные лица, причем на стенах, на мебели оставили надписи: «Еврейский любовничек». И все же Макс не сдавался, он не мог уехать, не мог бросить жену и детей.
– У меня не укладывается в голове, что все уже кончено… Мне не нужно больше никого искать. – Макс выпрямился в кресле, словно лишь в эту секунду до конца осознал произошедшее. – Но куда мне податься?
