– Куда угодно. В Швейцарию, например. Потом, возможно, переберетесь в Соединенные Штаты. Главное – уезжайте из Германии. Эта страна вас уничтожит.
«Как она уничтожила Кассандру и Дольфа», – мысленно добавил Вальмар. Глядя в лицо своего друга, он вновь ощутил боль давней утраты.
– Нет, я не могу уехать, – сказал Макс.
– Но почему? – вспылил фон Готхард. – Вот уж не думал, что вы такой патриот. Или, может быть, Германия была к вам необычайно добра? Послушайте, дружище, чего ради вам здесь оставаться? Уносите ноги, пока целы.
Ариана смотрела на отца с испугом – никогда еще она не видела его таким.
– Макс, – тихо сказала она. – Я думаю, папа прав. Уезжайте. А потом, когда все кончится, вы сможете вернуться.
– Если у вас есть хоть капля здравого смысла, никогда сюда не возвращайтесь, – сердито прервал ее Вальмар. – Начните новую жизнь. Где-нибудь в другой стране. И уезжайте отсюда поскорей, пока вас не погребло под обломками рейха.
Макс Томас вяло ответил:
– Меня и так уже погребло под обломками.
Вальмар глубоко вздохнул, откинулся назад, но по-прежнему не сводил глаз с лица друга.
– Да, я хорошо вас понимаю. Но все равно нужно жить. Хватит того, что вы лишились семьи. – Он говорил так нежно, что Макс вновь не удержался от слез. – Вы должны выжить. Это ваш долг перед Сарой. Зачем нужна еще одна трагедия, еще одна утрата?
Если бы он сказал все это Кассандре, если бы успел… Но поняла бы она его?
– Уехать? Но как?
Макс никак не мог смириться с мыслью, что нужно все бросить – дом, имущество, страну, в которой родились и погибли его дети, его мечты.
– Не знаю. Это надо будет обдумать. В нынешнем хаосе, я полагаю, можно взять и исчезнуть. Если это сделать прямо сейчас, они подумают, что вы не выдержали потрясений – тронулись рассудком и покончили с собой. Позднее, возможно, у них возникнут подозрения, но дело будет сделано.
– Как вы себе это представляете? Я выхожу прямо сейчас из вашего дома и иду пешком к швейцарской границе? При себе у меня портфель, пальто и золотые часы, оставшиеся от дедушки.
Макс похлопал себя по нагрудному карману, где лежали упомянутые часы.
Вальмар задумчиво кивнул:
– Что ж, это тоже вариант.
– Вы серьезно?
Ариана слушала их, не веря собственным ушам. Неужели все это происходит на самом деле? Неужели где-то совсем рядом убивают женщин и детей, заставляют добропорядочных граждан спасаться бегством среди ночи? Сердце ее сжалось от страха, тонкое личико стало еще бледнее, чем обычно.
У Вальмара в голове составился план.
– Да, я говорю вполне серьезно. Вам лучше пуститься в бега прямо сейчас.
– Сегодня?
– Да. То есть в дорогу пока пускаться не нужно – сначала следует приготовить документы. Но исчезнуть вы должны прямо сегодня. – Фон Готхард пригубил бокал. – Что вы на это скажете?
Макс слушал его внимательно, отлично понимая, что старый банкир говорит разумные вещи. Какой смысл оставаться в стране, которая уничтожила все, что было дорого твоему сердцу?
Он молча кивнул и после паузы сказал:
– Да, вы правы. Я уеду отсюда. Не знаю куда, не знаю как, но уеду.
Вальмар обернулся к дочери. Наступил критический момент, от которого зависела жизнь всех присутствующих.
– Ариана, может быть, тебе лучше выйти?
В салоне воцарилась тишина. Девушка непонимающе смотрела на отца.
– Папа, ты хочешь, чтобы я ушла?
Нет, она не хотела уходить, не хотела оставлять сейчас отца и Макса.
– Если хочешь, оставайся. Но учти: все, что здесь будет сказано, следует хранить в строжайшей тайне. Об этом нельзя говорить ни с Герхардом, ни с прислугой – вообще ни с кем. Даже со мной. Все дальнейшее будет происходить молча. А когда дело будет сделано, мы с тобой обо всем забудем. Это ясно?
Ариана кивнула, и Вальмар вдруг засомневался – не рехнулся ли он, решив впутать собственную дочь в эту рискованную затею. Но так или иначе, все они уже не могут оставаться в стороне от происходящего. Возможно, скоро им предстоит совершить то же самое. Пусть девочка привыкает. Она уже достаточно взрослая. Пусть поймет, в какой отчаянной ситуации все они находятся.
– Ты поняла меня, Ариана?
– Да, папа.
– Очень хорошо.
Он на миг прикрыл глаза, затем вновь обернулся к Максу:
– Вечером вы уйдете отсюда как обычно. Вид у вас должен быть еще более расстроенный, чем до встречи со мной. После этого вы просто возьмете и исчезнете. Никто больше не должен вас видеть. Идите к озеру, погуляйте там, а поздно ночью, когда все лягут спать, я впущу вас обратно. Проведете здесь день или два, после чего незаметно отправитесь к швейцарской границе. Пересечете границу – и дело сделано. Начинайте новую жизнь.
– А деньги? Вы сможете снять наличность с моего счета? – встревоженно спросил Макс.
– Об этих деньгах забудьте, – покачал головой Вальмар. – Ваша главная задача – незаметно пробраться обратно в дом. После этого останется только доехать до границы. О деньгах и документах я позабочусь.
Макс взглянул на старшего друга с изумлением, которое граничило с восхищением.
– Вы знаете людей, которые могут это устроить?
– Да, знаю. Я провел кое-какую предварительную работу еще полгода назад. Так, на всякий случай – вдруг пригодится.
Ариана была потрясена этим известием, но ничего не сказала. Ей и в голову не приходило, что отец планирует подобные вещи.
– Так вы меня поняли?
Макс кивнул.
– Поужинаете с нами? А после этого исчезнете, предварительно выйдя через парадную дверь.
– Хорошо. Но где вы будете меня прятать?
Вальмар ответил не сразу – он ломал себе голову над тем же самым вопросом. Ответ нашелся у Арианы:
– В маминой комнате, – сказала она.
Отец взглянул на нее с явным неудовольствием, и Макс понял, что между ними происходит какая-то безмолвная борьба.
– Папа, это единственное место в доме, где никто не бывает.
Ариана не стала говорить ему, что утром она и фрау Клеммер заглядывали в пустующие комнаты. Именно поэтому ей и пришла в голову эта идея. Обычно домочадцы и слуги вели себя так, словно покои Кассандры фон Готхард уже не являлись частью дома, их как бы вообще не было.
– Папа, он там будет в полной безопасности. А после того как Макс уедет, я уничтожу все следы. Никто не догадается.
Вальмар долго молчал. Последний раз он заходил в комнату Кассандры в тот самый день, когда обнаружил жену плавающей в собственной крови. С тех пор он ни разу не заглядывал в ту часть дома. Слишком мучительны были воспоминания о несчастном, изуродованном синяками лице Кассандры, о ее полных отчаяния глазах, о нежной груди, располосованной ремнем штурмовика.
– Да, очевидно, выбора нет, – с явным усилием признал он.
Макс отлично понимал, о чем думает Вальмар. Они оба слишком хорошо знали, на что способны нацисты.
