в выцветшей фланелевой пижаме лежала в постели между двух собак и смотрела фильм. Мельком взглянув на экран, Лесли увидел на нем собственное лицо – это было все равно что смотреться в гигантское зеркало. От неожиданности он замер, а Коко, застигнутая за просмотром фильма, смутилась.
– Извините, – робко, совсем по-детски проговорила она, – это мой любимый фильм.
Лесли улыбнулся: эти слова из уст женщины, которая успела понравиться ему за один день, прозвучали как комплимент. Коко вовсе не пыталась польстить ему. Если бы он не вошел, то даже не узнал бы, что она смотрит его фильмы.
– Этот мне тоже нравится, хотя, по-моему, я в нем ужасен, – небрежным тоном признался он и усмехнулся. – Я иду вниз. Вам ничего не нужно?
– Нет, спасибо.
С его стороны было очень любезно подумать и о ней. В суперсовременном доме Джейн оба чувствовали себя детьми, оставшимися у друзей с ночевкой. Свою одежду Коко просто бросала на пол – ей казалось, что так в комнате становится уютнее. От стерильности, которая царила в доме в присутствии Джейн, веяло холодом. Коко считала, что легкий беспорядок придает комнате жилой вид, хотя и знала, что сестра иного мнения.
– До завтра. Приятного просмотра, – пожелал ей Лесли, закрыл за собой дверь и направился за молоком, а заодно и за мороженым. Он надеялся, что и Коко не выдержит и спустится составить ему компанию, но она, видимо, слишком увлеклась фильмом. Допив молоко и выбросив обертку от мороженого, Лесли вернулся наверх. На этот раз сон сморил его в считанные минуты и не прерывался до самого утра. Казалось, все его тревоги остались позади, в Лос-Анджелесе, и он обрел здесь именно то, чего так не хватало, – тихую, безопасную гавань. Мало того, в этом мирном уголке ему посчастливилось найти настоящую жемчужину – женщину, рядом с которой он чувствовал себя спокойно и непринужденно. Такого с ним не случалось с тех пор, как он покинул Англию и отправился в Голливуд. Скрываясь от прошлого в чужом доме в Сан-Франциско, Лесли знал: пока рядом эта смешная девчонка и два больших пса, его не коснутся никакие беды.
Глава 4
Наступил еще один чудесный солнечный день. Было тепло, сияла небесная лазурь. Лесли спустился в кухню раньше Коко и успел поджарить бекон вдобавок к вафлям. Налив себе стакан апельсинового сока, он включил чайник, чтобы заварить чай обоим. За этим занятием его застала Коко, только что выпустившая собак в сад. После завтрака она пообещала устроить им длинную прогулку.
– М-м, как вкусно пахнет!
Лесли подал Коко чашку зеленого чаю, который отыскал в кухонном шкафу. Себе он заварил «Английский завтрак» без молока и сахара, а через минуту поставил на стол перед Коко тарелку с вафлями. Бутылка сиропа насмешила обоих, напомнив, в каком хаосе недавно оказался Лесли на кухне.
– Спасибо за завтрак, – вежливо произнесла Коко, дождавшись, когда Лесли со своей тарелкой, полной вафель и бекона, сядет напротив.
– Пока не знаю, можно ли доверить вам кухню, – пошутил Лесли и обернулся к окну во всю стену, обращенному к заливу. – Ну что, едем сегодня на берег? – спросил он, следя за тем, как подтягиваются к старту гонки парусные яхты. По заливу постоянно сновали суда в бесчисленном множестве.
– А вы правда хотите? – осторожно уточнила Коко. – Если нет, я и сама съезжу. Мне надо только забрать кое-какие вещи да проверить почту.
– Можно и мне с вами? – Лесли вовсе не хотел злоупотреблять добротой Коко и становиться для нее помехой. Вероятно, у нее намечены дела, а может, она просто хочет побыть в тишине и одиночестве у себя дома. Или проведать друзей.
– Конечно, я буду только рада, – честно призналась она. Какими опасностями может грозить ей день, проведенный в Болинасе вместе с Лесли Бакстером? – Мне хочется показать вам место, где я живу. Это просто смешная деревушка, но там здорово. – И она объяснила, что поскольку на шоссе нет никаких указателей, в Болинасе редко появляются приезжие.
Час спустя они оба в джинсах, футболках и шлепанцах погрузились в фургон вместе с собаками. Коко предупредила, что если к вечеру ляжет туман, будет прохладно, поэтому не помешает прихватить свитер. Но ничто не предвещало туманный вечер, когда они спустились по Диви-садеро к Ломбар-стрит и под небесной синью влились в поток машин, направляющихся на север, к мосту «Золотые Ворота». В машине сама собой завязалась увлекательная беседа: Лесли рассказывал о своем детстве, проведенном в Англии, и признавался, что порой скучает по ней. Когда он приезжает на родину, все вокруг кажется ему другим, непривычным. Даже люди относятся к нему иначе теперь, когда он стал знаменитостью. Несмотря на все заверения, что он все тот же Лесли, давние знакомые принимают его как важного гостя, а он вовсе не чувствует себя особенным.
– Расскажите про Хлою, – попросила Коко, когда мост остался позади и дорога начала подниматься к «радужному туннелю» в Марине.
– Она прелесть! – просияв, откликнулся Лесли. – Жаль, что я не могу чаще видеться с ней. Хлоя – умница, ее все любят. Она очень похожа на мать. – Эти слова он произнес с глубоким чувством не только к ребенку, но и к женщине, которая когда-то была его подругой. – Когда приедем в Болинас, я покажу вам ее фото. – Лесли всегда возил их с собой в бумажнике. – Хлоя хочет, когда вырастет, стать балериной или водителем грузовика, видимо, думает, что это взаимозаменяемые и в равной мере интересные, профессии. Говорит, что водители повсюду возят разные разности, а это, по ее мнению, ужасно интересно. Хлоя занимается всем, чем только можно, – французским, компьютером, музыкой, балетом. – О дочери Лесли рассказывал с гордостью и радостью. Его отношения с девочкой и ее матерью всегда складывались легко, они ничего не скрывали друг от друга. – Недавно у Моники появился близкий друг с серьезными намерениями, и я уже думал, что они поженятся. И даже слегка встревожился: он итальянец, а ездить во Флоренцию было бы сложнее, чем в Нью-Йорк. Когда они расстались, я вздохнул с облегчением, хотя и понимал, что Моника имеет право на личную жизнь. Честно говоря, я ревновал ее друга к Хлое: он виделся с ней чаще, чем я. Насколько мне известно, сейчас у Моники никого нет, – заключил он, когда машина свернула к Стинсон-Бич и покатила через холмы городка Милл-Вэлли.
– А вы могли бы вернуться к ней ради Хлои? – спросила Коко.
Лесли покачал головой:
– Не смог бы, да и она тоже была бы против. Все давно в прошлом, обратной дороги нет. Слишком много времени прошло, еще больше утекло воды. Между нами все было кончено еще до рождения Хлои. Ее появление стало и чудом, и случайностью. Хлоя – лучшее, что с нами произошло. Благодаря ей наше знакомство обрело смысл.
– А я даже представить себе не могу, что у меня будут дети, – чистосердечно призналась Коко, – по крайней мере пока не могу. – И даже когда был жив Йен, она чувствовала себя слишком молодой, чтобы обзаводиться семьей, пусть и с любимым человеком. – Может, после тридцати, – неопределенно заключила она, продолжая вести машину. Лесли с удовольствием смотрел, как старая колымага послушно вписывается в повороты дороги. Машина кряхтела, фыркала, скрипела на разные лады, но тем не менее катилась резво. Лесли упомянул, что ему нравится водить машины и копаться в моторах – эту мальчишескую страсть он так и не перерос. Крутые повороты дороги, повторяющей очертания прибрежных скал, Коко преодолевала с изумляющей ее спутника легкостью. Она казалась ему собранной, невозмутимой и, что бы там ни думали ее мать и сестра, умело управляла собственной жизнью. Лесли считал, что родные Коко заблуждаются. Чем ближе оказывался берег и Болинас, тем радостнее становилась улыбка Коко.
– Вас не укачало? – спохватилась она и с тревогой взглянула на пассажира.
– Еще нет. Замутит – скажу.
Погода была дивной, пейзаж – потрясающим. Собаки посапывали сзади. После двадцати минут крутых поворотов дорога начала спускаться к Стинсон-Бич. Полдюжины лавчонок притулились там и сям по обе стороны дороги. Галерея искусств, книжный магазин, два ресторанчика, продуктовый, сувенирный…
