сообщила, что уезжает в Венецию к Лесли.
– Стоит ли? – с сомнением переспросила ее мать. – Дорогая, не бегай за ним, он может подумать, что ты его преследуешь.
– Мама, я никого не преследую. Это Лесли хочет, чтобы я приехала к нему. Он сам так сказал.
– Ну, хорошо, если ты в этом уверена… Но он будет страшно занят на съемках. Мужчины не любят, когда женщины вешаются на шею. Посягательств на свою свободу они не терпят.
Коко хотелось спросить, как относится Гейбриел к «посягательствам» самой Флоренс, но она промолчала. Незачем препираться и портить себе настроение. Кроме того, в подобных спорах всегда побеждали мать и Джейн.
– Спасибо за совет,– сухо отозвалась Коко, гадая, чем заслужила его. Сестра считала ее очередной галочкой в списке побед Лесли, причем далеко не самой значительной, неприметной среди других, ярких и эффектных. А мать думала, что она вешается на шею знаменитому актеру, который и знать ее не желает. Почему ни та, ни другая не в силах поверить, что Коко достойна Лесли, что он по-настоящему любит ее?
– Как Гейбриел? – спросила Коко, чтобы сменить тему.
– Чудесно! – в восторге воскликнула мать. Собственный роман интересовал ее гораздо больше, чем отношения Коко. В любви Гейбриела к ней Флоренс даже не сомневалась, но представить себе, что Лесли влюблен в Коко, не могла. – В эти выходные мы ужинаем с Джейн и Лиз.
Флоренс немного нервничала, зная, как трудно бывает со старшей дочерью, прямолинейной и безапелляционной, но хотела провести время в кругу близких людей, показать Гейбриела и поделиться своим счастьем. Втайне Коко считала такое решение опрометчивым: Джейн наверняка воспользуется случаем, чтобы найти в молодом друге матери какой-нибудь изъян, а затем бесцеремонно указать на него.
– Удачи, – пожелала Коко матери и нажала кнопку. И в этом бою победа осталась за Флоренс. А вдруг Коко и вправду навязывается Лесли? Что, если он позвал ее на съемки только из вежливости, на самом деле вовсе не горя желанием ее видеть?
«Ни за что больше не стану их слушать, – сказала себе Коко, в сердцах застегивая яростно взвизгнувшую молнию на чемодане. – У мамы и Джейн одни гадости на уме. Они ненавидят меня и всегда ненавидели, а мне плевать на их слова. Лесли любит меня, я люблю его – вот и все, что мне следует знать. Он на самом деле хочет меня видеть, и мы прекрасно проведем время в Венеции!» Ту же речь она повторила вслух, гордясь собой, а затем вышла на террасу и мысленно помолилась о том, чтобы поездка оказалась удачной. Вернувшись в спальню, она легла и напомнила себе, что уже через двадцать четыре часа будет в Венеции, рядом с любовью всей ее жизни. И совершенно не важно, кинозвезда ее любимый или нет. Ей нет дела до его известности и до всего, что наговорила мать. Она просто отправится в Италию и сделает все, чтобы эта поездка стала лучшей в ее жизни.
Глава 15
Коко проделала тот же путь, что и Лесли почти две недели назад, с единственным исключением: Лесли путешествовал первым классом, а она – вторым. Правда, он предлагал купить ей билет первого класса, но Коко предпочитала платить сама и потому отказалась. Одиннадцатичасовой перелет из Сан- Франциско в Париж в тесном салоне показался ей бесконечным. Коко спала урывками и проснулась всклокоченной и утомленной. Понимая, что слишком возбуждена, чтобы крепко уснуть, она посмотрела четыре фильма подряд. В Париже рейс задержали на три часа, за это время Коко успела принять душ и перекусить в кафе аэропорта. Уже садясь на самолет, вылетающий в Венецию, она почувствовала, что вот-вот заснет. Сразу после взлета Коко начала дремать и вскоре провалилась в забытье, так что после посадки стюардессе пришлось ее будить. Дома, в Сан-Франциско, сейчас была ночь. Казалось, Коко путешествует уже несколько дней.
Таможенные формальности она прошла еще в Париже, поэтому в Венеции осталось только выйти из самолета и поставить в иммиграционной службе штамп в паспорте. Перед тем как покинуть аэропорт, Коко зашла в туалет, почистила зубы, умылась и причесалась. Старый свитер, надетый в дорогу, она сменила на новый черный, сочетающийся с черными кожаными сандалиями на плоской подошве. Направляясь к выходу с большой сумкой в руках, Коко увидела Лесли возле стойки иммиграционной службы. В Венеции наступало обеденное время; солнце, несмотря на конец октября, казалось по-летнему ярким, но еще ярче сияли от радости глаза Лесли. Он бросился навстречу Коко, с восторгом заключил ее в объятия, забрал у нее тяжелую сумку и повел к лимузину. Водитель ушел получать багаж гостьи, а тем временем Лесли усадил Коко в машину, страстно поцеловал и сказал, что безумно рад встрече. Обоим казалось, что они не виделись несколько месяцев, хотя с момента их расставания не прошло и двух недель.
– Я так боялся, что тебе что-нибудь помешает приехать, – признался он. – Даже не верится, что ты уже здесь!
– Мне тоже. Как идут съемки?
– Нам дали два выходных дня. Может, и в следующие выходные дадут – как раз то, что надо! На следующую неделю я забронировал для нас номер в отеле Флоренции, – с ослепительной улыбкой добавил Лесли, не выпуская Коко из объятий. Наконец водитель принес вещи, погрузил в багажник и сел за руль. Длинный «мерседес», на котором Лесли встретил Коко, продюсер привез из Германии специально для него. По словам Лесли, съемки проходили успешно, только у него возникли некоторые осложнения с Мэдисон, какие именно, он не стал уточнять. Но теперь, когда Коко была рядом, он думал только о ней.
Поездка не заняла много времени: всего лишь от аэропорта до гигантской автостоянки, где пришлось оставить лимузин. Оттуда мощный катер «мотоскафо», взятый напрокат, должен был отвезти их в отель- дворец «Палаццо Гритти», где остановился Лесли. Остальные члены съемочной группы и некоторые актеры жили в небольших отелях поблизости, но Лесли и Мэдисон достались просторные номера в «Гритти», пользующемся славой самого роскошного отеля Венеции. Правда, Мэдисон предпочитала роскошный «Киприани», но продюсер считал, что ежедневно добираться оттуда до места съемок слишком долго и сложно. Режиссер нашел пристанище в престижном «Бауэр Грюнвальд», к которому привык, Лесли же вполне устраивал предоставленный номер.
«Мотоскафо» стремительно несся по Большому каналу, Коко с благоговейным трепетом оглядывалась по сторонам. Панорама города разворачивалась перед ее глазами, Венеция словно открывалась ей – купола, базилики, древние палаццо и, наконец, собор Святого Марка на площади, залитой октябрьским солнцем. Подобной красоты Коко еще не видела. Заметив изумление на ее лице, Лесли радостно улыбался.
– Красиво, правда? – спросил он, притянул ее к себе и поцеловал. Он не мог представить себе более прекрасного места, где хотел бы очутиться вместе с Коко. На вечер он уже заказал гондолу, которая по пути на ужин должна была провезти их под мостом Вздохов, – конечно, если к тому времени Коко еще не сморит сон. Лесли хотелось показать Коко столько живописных уголков, что он сбивался со счета, и это только начало. Какая удача, что съемочной группе дали выходной! По мнению Лесли, все его коллеги заслужили отдых.
Катер подвез их к причалу «Палаццо Гритти», и Лесли повел Коко в номер. Она ожидала увидеть обычный «люкс», а оказалось, что в распоряжение Лесли предоставили сразу несколько соединенных вместе номеров, образовавших подобие дворцовой анфилады. Так полагалось по условиям контракта, но для Коко это стало неожиданностью. Ничего более элегантного и роскошного она еще не видела. Из окон открывался великолепный вид на канал и сразу несколько палаццо венецианской аристократии. Этот город и вправду был единственным в своем роде.
Многочисленные служащие отеля почтительно кланялись Лесли, две горничные поспешили разобрать багаж Коко, официант в ливрее внес гигантский серебряный поднос с угощением для нее, в том числе с идеально охлажденной бутылкой шампанского «Кристаль Луи Редерер».
– На съемках нас частенько балуют, – со смущенной улыбкой шепнул Лесли.
– Оно и видно, – улыбнулась Коко, напоминая себе, что она приехала сюда всего на пару недель.
