— Нет. Меня там никто не ждет. Думаю, я останусь здесь. — В последнее время Аннабелл часто думала об этом и наконец, приняла решение. Еще пять лет она проучится в школе, а потом поедет в Париж и будет работать там. Может быть, у доктора де Брэ. В Нью-Йорке ей делать нечего, тем более что там ей придется проучиться еще год и сдать дополнительный экзамен. Теперь она была почти убеждена, что ее будущее здесь. Она начала новую жизнь, здесь никто не знает о ее прошлом и о постыдном разводе. Через несколько недель ей исполнится двадцать четыре. Через несколько лет она сможет стать врачом. А кем она была в Нью-Йорке? Отверженной. Хотя в этом и не было ее вины.
Девушки вышли из столовой и, прощаясь, договорились встретиться «как-нибудь в выходной». Впрочем, даже если выходные и случались, они все равно ими не пользовались. У Аннабелл после приезда не было ни одного выходного.
Третья битва за Шампань, состоявшаяся в конце апреля, кончилась для французов настоящей катастрофой. В госпиталь хлынули новые раненые, работы стало еще больше. Аннабелл выезжала на передовую каждый день. Единственной хорошей новостью была победа, одержанная канадцами в битве за хребет Вильми. В первые недели мая во французских войсках, потрясенных огромными потерями, вспыхнул мятеж. Из России пришли сообщения о революции. В марте царь отрекся от престола. Но всем в Виллер- Коттерете эти события казались слишком далекими. Здесь знали только передовую и окопы.
Аннабелл совершенно забыла про свой день рождения. Один день сливался с другим, и она потеряла им счет. Она поняла это только неделю спустя, когда увидела газету, кем-то привезенную из Парижа. А через месяц — в июне — во Францию прибыл первый транспорт с американскими солдатами.
Через три недели, в середине июля, на окраине Виллер-Коттерета расположился лагерем американский батальон. Еще через неделю прибыли британские части, готовившиеся к наступлению на Ипр[4]. Жизнь в городке сильно переменилась. Британцы и американцы разбредались по всей округе и с удовольствием соблазняли местных женщин. Военная полиция не успевала вытаскивать пьяных из баров, отлавливать их на улицах и возвращать в лагеря. Несмотря ни на что, люди стали словно оживать. Конечно, среди солдат хватало буянов, но многие были очень славными ребятами. Однажды Аннабелл, возвращавшаяся в машине «Скорой помощи» из расположенного неподалеку полевого госпиталя, увидела группу американских солдат, прогуливавшихся с несколькими француженками очень юного возраста. Аннабелл была в ужасном настроении — раненый, которого они везли в госпиталь, умер по дороге. Когда машина проезжала мимо, солдаты, увидевшие в ней двух молодых женщин, оживились и замахали руками. На мгновение Аннабелл до боли захотелось услышать голоса своих соотечественников. Она помахала им в ответ и улыбнулась. Один солдат в форме подбежал к ним, и Аннабелл воскликнула:
— Хай!
— Вы американка? — удивился американец. Француженка, сидевшая за рулем, притормозила. Она улыбнулась — солдат был симпатичным парнем.
— Да, — коротко ответила Аннабелл.
— Как вы сюда попали? Я думал, медсестер пришлют сюда только через несколько месяцев. — Набрать женщин-волонтеров в Штатах было намного труднее, чем призывников.
Она засмеялась в ответ. Парень говорил с бостонским акцентом, и Аннабелл слушала его с удовольствием.
— Я здесь уже два года, — улыбаясь, ответила она. — Вы, ребятки, что-то подзадержались.
— Черта с два! Скоро эти любители кислой капусты окажутся там, откуда пришли. Самое вкусное оставили на десерт. — Он был совсем мальчишкой, типичным бостонцем ирландского происхождения, и Аннабелл вспомнились поездки в Бостон и летний отдых в Ньюпорте. Во второй раз за двадцать два месяца она испытала приступ тоски по родине. Но когда случился первый, уже толком не помнила.
— Откуда вы? — спросил он. Тем временем его товарищ, подошедший с другой стороны, заговорил с женщиной-водителем. Но им было нужно возвращаться. Не годится болтать с парнями, когда в машине мертвец. Впрочем, на войне привыкаешь ко всему.
— Из Нью-Йорка, — ответила Аннабелл.
— А я из Бостона. — От парня пахло спиртным. Как только солдаты покидали свои лагеря, большинство из них напивалось до чертиков. Они пили и приставали к каждой девушке, которая попадалась на их пути.
— Я поняла, — сказала Аннабелл, имея в виду его акцент, и махнула француженке рукой, показывая, что пора ехать дальше. — Желаю удачи, — сказала она на прощание.
— И вам тоже, — ответил он и сделал шаг назад.
Пока карета ехала к госпиталю, Аннабелл ощущала приступ ностальгии. Еще никогда тоска по родине не сжимала ее сердце. Она скучала по тому привычному и родному, чего не было здесь и о чем она не позволяла себе думать уже два года.
Вечером после окончания смены, возвращаясь к себе, Аннабелл вспомнила американцев, встреченных днем. Сегодня был ужасный день — все раненые, которых они везли из полевых госпиталей, не выжили. Такое случалось, и это было самое трудное в ее работе. Мальчики были такими молодыми. Сама Аннабелл в свои двадцать четыре года не чувствовала себя молодой. Многое случилось с ней за последние годы, она видела слишком много боли.
Аннабелл медленно шла, опустив голову, ничего не замечая вокруг. Было уже поздно, а ее смена началась в шесть утра. Аннабелл услышала, как за ее спиной кто-то негромко произнес по-английски:
— Почему такая красивая женщина гуляет одна?
Она вздрогнула, обернулась и увидела британского офицера, шедшего, по-видимому, из ближайшего бара. Форма очень шла англичанину, портило его одно — он был пьян в стельку. Это был красивый молодой человек примерно ее возраста. Аннабелл нисколько не испугалась; как-никак она имела дело с офицером. За последние два года она видела немало пьяных и научилась справляться с ними.
— Кажется, вам нужен транспорт, — сказала Аннабелл. — Идите вон туда, — показала она на одно из административных зданий, где часто совершались сделки такого рода, дело было самое обычное. — Кто- нибудь довезет вас до лагеря. — Тем более офицера; никто не станет задавать ему лишних вопросов. Солдата мог ждать более грубый прием, но к офицерам относились с уважением. Судя по знакам отличия, он был лейтенантом, а судя по выговору — аристократом. Впрочем, это не помешало ему напиться.
— Не хочу в лагерь, — упрямо сказал он. — Хочу к вам домой. Что вы скажете, если мы по дороге где-нибудь остановимся и выпьем? Кстати, кто вы? Медсестра? — Он оценивающе посмотрел на Аннабелл и попытался сосредоточиться.
— Я — фельдшер и говорю вам как специалист: если вы в ближайшее время не уляжетесь спать, вам может понадобиться медицинская помощь.
— Отличная мысль! Давайте ляжем вместе.
— Не тот случай. — Аннабелл смерила нахала ледяным взглядом, гадая, не бросить ли его здесь. На тропинке никого не было, но до общежития оставалось всего несколько метров. Все наверняка уже спят. Бодрствовали только те, кому выпала ночная смена, в том числе водители карет «Скорой помощи» и дежурные в палатах.
— Да кто вы такая, черт побери? — Лейтенант качнулся вперед, пытаясь схватить ее за руку, и Аннабелл отпрянула. Англичанин споткнулся, чуть не упал и разозлился. — Вы никто, вот кто вы! — внезапно заорал он. — Мой отец — граф Уиншир. А я — лорд Гарри Уиншир. Виконт, — величественно добавил он.
— Очень приятно, ваша светлость, — усмехнулась Аннабелл. — Но вам лучше вернуться в лагерь, а мне пора в общежитие. Спокойной ночи!
— Сука! — крикнул офицер, когда она двинулась по тропинке. Дело зашло слишком далеко, парень был пьян и озверел от выпитого. Аннабелл не испугалась, она бывала в переделках и похуже, но искушать судьбу не следовало. Не успела она сделать следующий шаг, как лейтенант схватил ее, развернул к себе лицом и попытался поцеловать. Аннабелл вырывалась, но для пьяного он оказался удивительно крепок.
— Прекратите! — крикнула она, пораженная силой его рук.
В эту минуту она поняла, что не справится с ним. Он зажал ей рот и потащил в сторону. Вокруг не было никого, а он зажал ей рот так крепко, что Аннабелл не могла кричать. Она кусала его пальцы, но лейтенант не ослабил хватку. Аннабелл вырывалась, но он сумел опрокинуть девушку и навалился на нее
