помолвки Джонатана Хейла… Бокал с вином… Вот ножка отломилась… И он пьет это вино!
Смешно! Уж конечно, он не пил никакого снадобья! Он никогда не верил в подобную чушь.
Но какая непредвиденная случайность могла произойти?
Грэхем попытался в подробностях припомнить случившееся тем вечером. Мэри Энн отошла, чтобы наполнить вином бокал Хейла, так? На него это подействовало как красная тряпка на быка, и он решил подразнить ее…
Ну что же, если он все-таки выпил приворотное зелье, это любопытно, и больше ничего. Его давно влекло к Мэри Энн, давно раздражала ее влюбленность в Хейла. Впрочем, раньше в его намерения не входило затевать с ней роман.
Он и сейчас не планировал зайти так далеко, просто не смог сдержать себя. Почему он лег с ней в постель? Его тянуло к ней, сильно тянуло. Он принялся уверять себя, что случившееся ничего в общем-то не изменит. И все будет прекрасно. Но чувствовал, что почва уходит у него из-под ног.
Ну хорошо, он добился сегодня от нее физической близости, и ему предстоит общаться с ней дальше, хотя бы по работе. «Что ты скажешь ей, Грэхем, чтобы не ранить ее чувства? Мол, для меня это случилось несколько преждевременно?»
А ведь он сам предложил ей остаться! Ему вдруг захотелось, чтобы всю его последующую жизнь она была с ним рядом каждую ночь…
Правда покажется ей бессмысленной, но для него она представляла смысл. Он любил ее. Но собственная жизнь была ему дороже, и он не хотел рисковать всем тем, что воссоздал буквально по кусочкам.
На следующее утро Мэри Энн медленно возвращалась к себе домой, озадаченная поведением Грэхема.
После того как ночью Грэхем вел себя словно безумно влюбленный, утром он держался почти холодно. Он был мил, вежлив, но… равнодушен.
Можно подумать… Прошлой ночью ей казалось, что он любит ее! И сама она чувствовала то же. Но это утро заставило ее предположить, что она слишком поторопилась с выводами. Она только хотела, чтобы он любил ее, и, наверное, вообразила, что так оно и есть.
Она едва не спросила у него: «Что-то не так?» Но вопрос так и замер на губах.
«Ты торопишь события, Мэри Энн. Вы провели вместе ночь, и для тебя это кое-что значит, но для него все по-другому».
Она поднялась на крыльцо и открыла входную дверь. Едва она шагнула в нее, как в прихожую вышла мама, нервно улыбаясь и сжимая руки.
— Привет, мам, — выговорила Мэри Энн с кислой улыбкой.
Она предвидела, что сейчас последует, но именно в данный момент не готова была это вынести. Если бы она вернулась домой уверенная в любви Грэхема, то радостно приветствовала бы свое семейство и все мамины упреки пропустила мимо ушей. Но теперь даже сама мысль о нравоучениях вызвала тошноту. Она устала притворяться, что жизнь сейчас такая же стерильно чистая, как в романах сороковых годов. Устала притворяться, что никогда не целовалась с мужчиной и уж тем более не спала с ним.
— Мы собираемся навестить бабулю, — объявила мама. — Ты пойдешь? Мы не скажем ей, где ты была ночью. Но я хочу, чтобы ты знала, Мэри Энн, — я этого не одобряю.
— Я нисколько не сомневаюсь, — ответила Мэри Энн как можно беспечнее. — Но в больницу пойти не смогу, у меня неотложные дела в редакции.
— Ты знаешь, что если живешь с мужчиной, то очень маловероятно, что он женится на тебе.
Мэри Энн никогда не слышала о статистических данных, которые могли бы подтвердить или опровергнуть это утверждение, но все-таки заметила:
— Ну, поскольку я на самом деле не живу с ним, то по этому поводу нам волноваться, видимо, не стоит. — И добавила поспешно: — Мне надо подняться наверх, чтобы переодеться.
— Мне очень неприятно видеть, что ты являешься домой в той же одежде, в которой была накануне вечером.
Мэри Энн притворилась, что не слышит этих слов. На лестнице она столкнулась с Каролиной.
— Привет, цыпленочек, — приветствовала та племянницу. — Мы едем в больницу. Ты как?
— Сегодня нет, — ответила Мэри Энн. — Как ты думаешь, бабушку еще долго там продержат?
— Думаю, скоро выпишут. И тогда ты, наконец, от нас избавишься. Твой отец точно не захочет здесь задерживаться, когда мама вернется.
Мэри Энн удивленно взглянула на нее. Она никогда не слышала, чтобы отец плохо отзывался о бабуле. А та делала вид, что не замечает его пьянства.
— Твоя бабуля любит, когда горизонт чист, — весело сказала Каролина.
— Все-таки это ты ходила с отцом на «Челюсти»? — спросила Мэри Энн.
— Если честно, то я абсолютно не помню, цыпленочек.
«Ох уж эта щепетильность южан!» — усмехнулась про себя Мэри Энн.
— Я думаю, он хотел пойти на этот фильм с твоей мамой, — продолжала тетя Каролина. — Но она его так и не видела. А теперь поцелуй меня, и до встречи.
Мэри Энн верстала колонку общественной жизни, когда позвонил Грэхем.
— Я только хотел сказать, что очень рад, что ты была со мной этой ночью. И еще благодарю за чудесный вечер.
— Спасибо, — ответила Мэри Энн. — Я тоже рада.
Она ждала, что он что-нибудь добавит, может быть, предложит снова провести вместе ночь, но он не предложил. Вместо этого произнес:
— Ну, в общем, это я и хотел сказать.
— Хорошо, — произнесла Мэри Энн как можно жизнерадостнее.
— Удачного дня, — пожелал он.
— Спасибо. — Его звонок несколько утешил ее, но это было не то, на что она надеялась. Он так и не предложил снова встретиться.
«Не торопи события, Мэри Энн. Все идет чудесно».
Но на душе у нее было совсем не радостно.
Бабуля вернулась домой на следующий день, но, вопреки предсказаниям тети Каролины, родители не уехали. Уехала только сама Каролина.
Неожиданно для Мэри Энн атмосфера в доме воцарилась на редкость мирная. Отец, судя по всему, прилагал усилия, чтобы ограничивать себя в алкоголе, — по крайней мере, Мэри Энн пьяным его больше не видела. Общаться с ним трезвым было вполне приятно, а в четверг — последний день, который родители планировали провести в Логане, — он даже поехал с ней на велосипедную прогулку.
В этот день Мэри Энн также впервые после проведенной вместе ночи встретилась с Грэхемом на радио. Накануне она очень нервничала. После того звонка, когда он коротко поблагодарил ее за совместную ночь, он так больше и не позвонил. И с Камерон Мэри Энн тоже не могла поделиться своими переживаниями — она пока не была готова рассказать кузине, что спала с Грэхемом. Им удалось поговорить после дня рождения тети Каролины один-единственный раз, и тогда Камерон вроде бы была чем-то озабочена и сильно занята. Мэри Энн спросила, все ли в порядке, и Камерон ответила неопределенно: «Вроде да». И добавила, что завалена работой.
Утром, когда они с отцом отправились на велосипедную прогулку, было очень холодно, и отец предположил, что к вечеру выпадет снег. Они свернули с шоссе на грунтовую дорогу, вдоль которой тянулась высоковольтная линия, и Мэри Энн спросила:
— Так кто на самом деле ездил тогда смотреть «Челюсти»?
И услышала, как заскрежетали тормоза дедушкиного велосипеда, пятискоростного, очень удобного для езды в гору. Она тоже остановилась, и ветер разметал ее выбившиеся из-под шлема волосы. Мэри Энн заставила себя посмотреть на отца. Он глядел куда-то поверх деревьев. Потом перевел взгляд на дочь:
— Почему ты спрашиваешь, Мэри Энн?
— Прости. Наверное, просто по глупости.
Но отец покачал головой и взглянул на нее, как ей показалось, с сочувствием. И в это мгновение Мэри
