Скорпион в янтаре. Том 2. Криптократы

время первого штурма Плевны. Никто не заметил, а будущий государь Александр Третий меня зауважал. Сначала я возглавил атаку ударного полка, а чуть позже дал несколько толковых советов Горчакову. В России мне всегда нравилось жить. Чувствуется там постоянный драйв. За что и поплатился…

Об ужасах «покаяния» ему вспоминать не хотелось. Даже Владимирский централ лучше.

— Так, может быть, обратимся к британскому опыту? Здесь люди, отслужив положенное время в колониях, возвращаются домой, обеспечив постоянный доход, и остаток дней проводят, сибаритствуя и добирая упущенные радости жизни. Кто розы разводит в имении, кто путешествует частным образом…

— Хорошо, — нелицемерно ответил Антон. — И правильно. Но многие ведь и в политику подаются…

— Разве нам с вами это надо? Хотите, купим билет на пароход в фирме Кука и поплывем? Вокруг света, а то и дальше… — Лицо леди Спенсер приобрело мечтательное выражение.

«Да и неплохо бы, — подумал Антон. — С такой красоткой, в соседних каютах…»

— На мое взаимопонимание можете рассчитывать, — расплылся он в улыбке. — Тем более, вы уж извините, мое тело помнит… И восемьдесят четвертый, и двадцатые…

— Бестактно, мой друг, очень бестактно, — пристукнула рукой по столу Сильвия.

— Вам ли говорить? — воспроизвел Антон на Сашкином лице несвойственную тому мину. — Будто я не в курсе стиля жизни британских аристократок. Но дело не в этом, — пресек он возможное развитие интересной темы, — а в том, что не далее как через полтора года может начаться новая Мировая война. Вторая. Я знаю будущее, в отличие от вас. И ваш любимый город почти пять лет будет подвергаться непрерывным бомбардировкам с воздуха. Сначала бомбардировщики, а ближе к концу войны — уже и баллистические ракеты. Слава богу, без ядерных боеголовок. Ядерные тоже будут, но уже по Японии.

— Опять немцы начали? — спросила Сильвия.

— Немцы, итальянцы, японцы. И всякая европейская мелочь. Против новой Антанты в том же составе… Пятьдесят миллионов только убитых по всей планете. Сибаритствовать удастся разве что на вашей вилле в Андах. Да и то радио и газеты не позволят полноценно отдыхать. Есть другой вариант — сбежать на Таорэру. Она же Валгалла. Но я не поклонник робинзонад. Читать люблю, а так — нет.

— Хорошо, сэр Ричард…

— Можно — просто Антон…

— Пусть так. Давайте ваши варианты. Можем же мы поработать и лично на себя? Только ведь… Капитуляция, да? Мы, представители двух великих цивилизаций, опускаемся до того, что начинаем прислуживать… Кому? Землянам!

— Не то, дорогая. Эти «земляне» сделали нас… Одной левой, — сказал он по-русски. Леди поняла. — И не только нас, а и кое-кого повыше. Согласны? «Свободу» мы из чьих рук получили?

Рассмотрев и первый, и несколько других вариантов, к разработке и проработке которых, сняв стресс и отстранив ненужные отныне «нравственные категории», активно присоединилась окончательно осознавшая собственную полную индивидуальность леди Спенсер, они решили достойно отметить теперь уже «Лондонский» пакт.

В Ставангере соглашение о нейтралитете тогдашняя Сильвия и тогдашний Антон завершили автомобильным круизом по окрестным кабакам и приятной ночью на яхте, пришвартованной к одному из многочисленных островов Бокна-фьорда. Сейчас аггрианка, помнящая о том, что «близким другом» сэра Ричарда она стала на семнадцать лет раньше текущего момента, не нашла причин, чтобы изображать из себя недотрогу. Только, за неимением поблизости подходящей случаю яхты, пригласила нового друга и союзника к себе.

Антон не выносил спать с женщинами. В том смысле, чтобы именно спать. Он всегда уходил в отдельное, желательно снабженное надежными замками, а еще лучше засовами, помещение. Во сне человек (или не совсем человек, не слишком важно) принадлежит не себе. В лучшем случае, своему бессознательному, в худшем — любому, кто захочет его убить или подчинить своей воле.

Сильвия возражать не стала, объяснив, что он может располагаться в любой гостевой комнате, начиная с третьей двери по коридору слева.

— Завтрак у нас в девять, не опаздывай.

— Ни в коем случае.

Невзирая на февральскую непогоду за окном, он поднял верхнюю створку окна, чтобы задувал холодный ветер и слышен был частый стук дождевых капель по жестяному козырьку. Поставил пепельницу на прикроватный столик, включил радиоприемник, погасил настольную лампу.

«Новая жизнь начинает удаваться, — подумал он, — пусть так и будет отныне и навсегда! Черт бы с ней, с „Родиной“, если она такая. Понятно, не мне менять стотысячелетние традиции, пусть они длятся еще столько же, но только без меня».

Прав был учитель Бандар-Бегаван, давным-давно указавший, что не следует дипломату впадать в ересь «отождествления». Кончиться это может плохо или очень плохо. А что ж поделать, если ереси приходят сами, подчиняют себе нестойкие натуры, и ты незаметным образом проникаешься чуждым образом жизни и философией? Спасение одно — регулярное «кондиционирование». А если пропустил раз или два положенную процедуру, руководствуясь вдобавок сознательным преступным умыслом, тут тебе и конец. Все равно надлежащие службы так или иначе вычислят, «без гнева и пристрастия» совершат над отступником предписанный обряд.

Ему повезло, как никому в официальной истории Департамента, а другой он и не знал.

Тело от Шульгина он получил «пустое», как хорошо вымытую бутылку, без всяких следов «предыдущего содержимого». Но так ведь не бывает, пустился он в размышления. Мозг и вегетативная система слишком сложные конструкции. Ладно, не осталось в них значащей информации, а как быть с давно сформировавшейся схемой взаимодействия нейронных структур, особым развитием тех или иных долей и зон коры и подкорки? Они ведь в чем-то подобны системе кровообращения, к примеру. Сосуды у всех разные, и кровь, подгоняемая сердцем, выбирает наиболее удобные и отвечающие нынешнему состоянию организма пути. У спортсмена одни, у паралитика другие…

Значит, и его собственные, определяемые матрицей личности мысли все равно будут определенным образом трансформироваться «под хозяина». И получится в итоге некий гибрид из собственно Антона и Сашки. Непонятно как устроенный и в каком направлении ориентированный.

Конечно, произойдет это не сегодня и не завтра, но предусмотреть такое развитие процесса нужно. Чтобы выбраться без потерь или с минимальным ущербом для личности.

Антону было очень жаль, что в этом мире не сохранилось его двойника или аналога. Как у Сильвии, как у Шульгина. Куда как хорошо и удобно было бы возвратиться в собственное тело. Однако нет. По независящим от него причинам он существовал в единственном экземпляре, который и был отозван Вышестоящими для исполнения новых функций. Его редкие, продиктованные сентиментальностью и другими соображениями возвращения в ментальное поле Земли, в любую из параллелей, не сопровождались возникновением «резервных копий». Отчего было именно так, Антон мог только догадываться. Скорее всего потому, что в отличие от аггрианских резидентов он представлял собой «иную сущность», исходно базировавшуюся не на физический объект «планета Земля», а на Замок, явление внепространственное и вневременное.

Замок! Не случайно он возник в его памяти и воображении именно сейчас. Может быть, проникнув туда, самостоятельно или с помощью Шульгина и его товарищей, он сможет обрести исконно принадлежавшее ему тело?

Выйдет или нет, сейчас сказать трудно. Даже зная о своем бывшем пристанище невероятно много (по меркам друзей-землян), на самом деле он находился с ним в таких же отношениях, как командир с вверенным его командованию линкором. В принципе пойдет, куда прикажешь, сможет вести бой, победить или погибнуть, любой его механизм через цепочку передаваемых сверху вниз приказов должен сработать, как требуется. А на самом деле? Что происходит в головах полутора тысяч офицеров и матросов, внутри турбин, приводов, реле, автоматов управления огнем, гирокомпасов и прочего, и прочего, и прочего — кто-