уважительно.
Ни Мэгги, ни Эверетт не произнесли ни слова, пока не устроились за столиком и не заказали кофе. Эверетт взял себе еще и сандвич с индейкой. А Мэгги после обеда с Сарой была сыта.
Эверетт первым прервал молчание:
– Ну, как поживаете?
– Нормально. – Впервые в жизни Мэгги не находила, что сказать, но потом напряжение все же немного отпустило ее, и она постепенно стала вновь походить на себя. – Для меня очень дорого ваше благородство – еще никто никогда не прилетал ко мне, чтобы лично поздравить с Рождеством. Спасибо вам, Эверетт! – торжественно проговорила Мэгги.
– Я соскучился по вас. Очень. Потому сегодня я здесь. Мне вдруг показалось нелепым, что мы с вами не можем больше разговаривать. Мне, наверное, следует перед вами извиниться за прошлый раз, но я, ни о чем не жалею. Это самое лучшее из того, что случалось со мной. – Он не кривил душой.
– И со мной тоже. – Эти слова сами собой слетели с ее языка. – До сих пор не понимаю, как это случилось. – Было видно, что она мучается угрызениями совести и глубоко раскаивается.
– Не понимаете? А я понимаю. Мне кажется, мы любим друг друга. Уж я точно. Хотя у меня такое чувство, будто вы тоже меня любите. По крайней мере надеюсь на это. – Эверетт не хотел, чтобы ее любовь обернулась для нее мукой, и в то же время не мог расстаться с надеждой на то, что его любовь взаимна. – Не знаю, что нам делать. Впрочем, это уже другой вопрос. Сейчас я просто хотел, чтоб вы знали о моих чувствах.
– Я тоже вас люблю, – с горечью произнесла Мэгги. Эта любовь была ее единственным в жизни серьезным нарушением данного ею обета. Но Мэгги решила, что Эверетт имеет право все знать.
– Приятно слышать, – сказал Эверетт, надкусывая сандвич. Проглотив, он с облегчением улыбнулся.
– Ничего приятного. Я не могу нарушить обет. В этом моя жизнь. Я не знаю, что делать.
– Может, пока и не надо ничего делать. Стоит просто хорошенько подумать, и вы придумаете, как перейти в другую жизнь. Ведь должен же быть какой-то выход. Например, почетное увольнение.
Мэгги улыбнулась:
– В монастыре такого не бывает. Хотя случается, что некоторые уходят. Вот мой брат, например, сложил с себя сан, но я себя в такой ситуации не вижу.
– Ну, может, и не уйдете, – рассудительно отозвался Эверетт. – Тогда все останется как есть. Но теперь мы по крайней мере знаем, что любим друг друга, Я приехал вовсе не для того, чтобы похитить вас, хотя было бы хорошо. Почему вы не можете думать об этом без мучений? Не надо спешить, подумайте, прислушайтесь к своим, чувствам.
– Мне страшно, – честно призналась Мэгги.
– Мне тоже, – сказал Эверетт и сжал ее руку. – Это страшно. Не знаю точно, любил ли я кого-нибудь раньше. Голова моя в течение тридцати лет была слишком затуманена алкоголем, чтобы я к кому-нибудь почувствовал хоть какой-либо интерес, в том числе и к самому себе. И вот я проснулся, а тут – вы.
– До вас, – тихо проговорила Мэгги, – я никогда не была влюблена. Никогда в жизни мне не приходило в голову, что это возможно.
– Наверное, Господь решил, что пора.
– О нет, это Он испытывает меня. Оставив церковь, я осиротею.
– Тогда, наверное, мне придется вас удочерить. Но это только один из вариантов. Монахинь можно удочерять? – Мэгги рассмеялась. – Я так рад вас видеть, Мэгги!..
Она постепенно начала оттаивать, и разговор стал напоминать их прежние беседы. Мэгги рассказала, чем она занималась, а Эверетт – о том, что писал последнее время. Разговор коснулся и грядущего суда над Сетом. Эверетту, возможно, поручат написать репортаж для «Скупа» о процессе. Если так, то он на несколько недель приедет в Сан-Франциско, когда начнется суд, то есть в начале марта. Это радовало Мэгги, так же как и то, что он не торопит ее с ответом. Когда они вышли из кафе, от недавней неловкости не осталось и следа, им снова было хорошо вместе. Переходя улицу, Эверетт держал Мэгги за руку. Было уже около восьми, и Эверетт торопился на самолет.
К себе Мэгги его так и не пригласила зайти, но одну долгую минуту они простояли у подъезда ее дома.
– Я сегодня получила самый лучший рождественский подарок, – улыбнулась Мэгги.
– Я тоже. – Эверетт нежно поцеловал ее в лоб – не хотел пугать, да и все местные жители знали, кто она такая, и ему совсем не хотелось портить ей репутацию. И вообще, Мэгги была к этому не готова. Ей требовалось время на раздумья. – Я вам позвоню. – И, затаив дыхание, как ребенок, спросил: – Мэгги, вы подумаете? Я знаю, для вас это важное решение. Важнее не придумаешь. Но я вас люблю и буду ждать, и если вам хватит безумства на такой шаг, вы сделаете мне честь, став моей женой. Вы должны знать: у меня благородные намерения.
– Ничего другого я от вас не ожидала, Эверетт, – важно ответила Мэгги и просияла. – Подумать только! Мне никогда еще не делали предложения. – Она подняла на него глаза, и у нее закружилась голова. Встав на цыпочки, она поцеловала его в щеку.
– Могут ли бывший алкоголик и монахиня быть счастливы вместе? Поразмыслите об этом. – Эверетт проговорил все это со смехом и вдруг неожиданно для себя осознал, что Мэгги еще не один раз может стать матерью, если с этим не тянуть. Мысль ему понравилась, но Мэгги он ничего не сказал. Ей и так было о чем подумать.
– Спасибо, Эверетт, – сказала она, открывая дверь подъезда. Эверетт свистнул проезжавшему мимо такси, и машина остановилась. – Я подумаю. Обязательно.
– Не спешите, думайте сколько угодно. Я вас не тороплю. Времени предостаточно.
– Посмотрим, что на это скажет Господь, – улыбнулась Мэгги.
– Ладно, спросите Его. А я пока начну ставить свечки. – Он в детстве любил это делать.
Махнув на прощание рукой, Мэгги скрылась в подъезде, а Эверетт спустился по лестнице к ожидавшему его такси. Отъезжая, он еще раз из окна автомобиля бросил взгляд на ее дом и подумал, что это, наверное, самый счастливый день в его жизни: у него есть любовь и, что самое ценное, надежда. И Мэгги… почти. А уж о том, что у нее есть он, и говорить не стоит.
Глава 19
На завтра после Рождества, окрыленный встречей с Мэгги, Эверетт сел за компьютер. Он знал сайты, где можно было найти специфическую информацию. На экране появился список вопросов. Эверетт аккуратно заполнил поля, хотя располагал довольно скудными сведениями. Имя, дата рождения, место рождения, имена родителей, последний известный адрес проживания – это все, что ему было известно. Ни нынешнего адреса, ни номера социальной страховки, ни какой другой информации. Ареал поиска ограничивался Монтаной. Если здесь ничего не выйдет, можно поискать в других штатах. Эверетт замер в ожидании перед монитором. Ждать пришлось недолго: на экране почти сразу же высветились имя и адрес. Все оказалось неожиданно легко и быстро. Вот он, через двадцать семь лет. Чарлз Льюис Карсон. Чед. Проживает по адресу: Бьютт, Монтана. Чтобы начать поиски, потребовалось двадцать семь лет, но теперь он созрел. Телефонный номер и электронный адрес указаны.
Эверетт подумал, не отправить ли по адресу е-мейл, но передумал. Записав всю имеющуюся информацию на листке бумаги, он поразмыслил немного, прошелся по квартире и, наконец, глубоко вздохнув, заказал но телефону билет на самолет. Был рейс шестнадцать ноль-ноль на сегодня. Эверетт решил лететь. Он позвонит, когда доберется до места. А может, стоит просто сначала подъехать к дому. Чеду тридцать лет, и за все эти годы Эверетт даже фотографии его не видел. С тех пор как Чеду исполнилось восемнадцать и Эверетт перестал высылать деньги на его содержание, они с бывшей женой не поддерживали никаких отношений. До этого их единственной связью были чеки, которые Эверетт высылал каждый месяц, и ее подпись в получении. Переписываться они перестали, когда Чеду было четыре года. Фотографии сына более старшего возраста у Эверетта не было, да он и не просил.
Словом, Эверетт ничего о нем не знал – женат ли, холост, учился ли в колледже, чем зарабатывает на жизнь? Тут ему в голову пришла мысль попытаться что-нибудь узнать и о Сьюзен, но на этот раз он ничего не нашел. Возможно, переехала в другой штат или вышла замуж, сменила фамилию, мало ли что. На самом деле Эверетту хотелось видеть Чеда. Но захочет ли того же Чед? «Что ж, посмотрим на месте», решил
