«Если [жители] стран Рамсеса II, великого властителя Египта, [выедут оттуда] и придут к великому правителю хеттов, то великий правитель хеттов откажется принять их; и великий правитель хеттов доставит их обратно к Рамсесу II, великому властителю Египта.
Если слуги убегут из Египта, [как уже было] отмечено, и придут в страну хеттов, чтобы поступить на службу к кому-либо другому, им не будет позволено остаться в стране хеттов, а их доставят обратно к Рамсесу II, великому властителю Египта».
Аналогичные статьи о выдаче египтянами подданных и слуг правителя хеттов завершают само соглашение, и за ними следуют положенные по обычаю заключительные формулы, отдающие договор под защиту богов. «Тысяча богов и богинь из числа божеств страны народа хеттов и тысяча божеств из числа богов и богинь страны Египта» являются свидетелями всего, «что написано на серебряной таблице». Все божества различных городов народа хеттов, носящие имя Сутех, божества страны хеттов, носящие имя Астарта, и все безымянные боги «гор и водных потоков страны хеттов», с одной стороны, и «Амон, Ра, Сутех и боги и богини гор и водных потоков страны Египта», с другой стороны, призываются в качестве гарантов. «Любого, кто не исполнит слова, написанные на этой серебряной таблице, пусть преследуют эти тысяча богов страны народа хеттов и тысяча богов страны Египта – его, его дом, и его народ (?), и его слуг». А того, кто будет верен этим словам, эти же боги будут охранять.
И наконец, к договору добавлена, но только в качестве дополнения, еще одна статья, которая, хотя ее область действия не была широкой, очень типична для тех отношений, которые отныне существовали между двумя великими царствами. Во время войны многие хетты перешли к египтянам, а многие египтяне – к хеттам; мы, например, встречаемся с человеком из народа хеттов, которого зовут Рамсес; и, разумеется, враги встречали их с распростертыми объятиями. Теперь, после заключения мира, возник вопрос о том, как поступить с этими дезертирами и как обеим державам удобным образом избавиться от них. Решение, к которому они пришли по этому поводу, было таким: «Если люди, будь это один, два или три человека, убежали из страны Египта и пришли к великому правителю хеттов, то великий правитель хеттов возьмет их под стражу и доставит обратно к Рамсесу II, великому властителю Египта. Но тот, кто будет возвращен к Рамсесу II, тот не будет наказан за свое преступление, и ни его дом, ни его жены, ни его дети не будут уничтожены, ни его мать не будет убита, и он не будет [наказан] ни по глазам, ни по рту, ни по ногам; и его не обвинят ни в каком преступлении». Такая же договоренность вступила в силу и относительно хеттов, перебежавших к фараону.
Этот выдающийся документ, который позволяет нам заглянуть за кулисы политической сцены, одновременно показывает нам подлинные факты, скрытые за напыщенными фразами надписей, и становится точкой отсчета нового периода египетской политики, поскольку Египет признает государство хеттов как равную себе державу, с которой он должен делить господство в Передней Азии. Эти дружественные отношения оказались прочными: Рамсес II женился на дочери царя хеттов, и, когда тот однажды приехал в Египет в гости к зятю, фараон приказал изобразить его рядом с собой как князя в своем храме в Абу-Симбиле. Это было нечто совершенно невиданное: правитель варваров, как обычно тогда говорили, «жалкий вождь», изображен на общественном памятнике как человек, близкий к фараону. Это словно было предвестие новой эпохи, наступавшей для Египта. Прошло немного времени после смерти Рамсеса II, и правление сирийца (имеется в виду любовник царицы Тусры казначей Иарсу. –
«Великий правитель хеттов пишет правителю Кеде:
Ближайшим и естественным результатом мирных лет было усиление связей между этими двумя странами. Дружба фараона с правителем хеттов дошла даже до того, что он посылал тому корабли с зерном, когда его страна страдала от великого бедствия. Несмотря на эти дружеские отношения, северная граница Египта продолжала оставаться под строгой охраной воинов: хотя теперь Египет мог бы мирно владеть югом Палестины, в ней оказалось очень много кочевников из соседних пустынь (бедуинов и арамеев – будущих евреев и др. –
Линия укреплений, которая должна была преграждать путь этим кочевникам, упоминается уже во времена Среднего царства и стоит до сих пор. Она состоит из стены, укрепленной маленькими башнями, которые называются семитским словом
Граница охранялась самым строгим образом. Командиры наемников во главе подчиненных им отрядов несли дозор в крепостях и на стенах, и никто не мог пройти мимо, не назвав свое имя и положение в обществе и цель своего путешествия и не показав писем, которые нес. Тем, что мы знаем об этом, мы целиком обязаны молодому писцу по имени Паебпаса, который жил в царствование царя Меренптаха и был учеником главного возничего Аменемопета. Этот писец, видимо, служил в крепости Тару и должен был вести учет тех, кто выходил из крепости и входил в нее. В течение нескольких дней он записывал нужные сведения на первом попавшемся листе хорошего папируса, которым оказалась обратная сторона его школьной тетради, и в этой тетради эти сведения и дошли до нас[403]. Мне не нужно говорить о том, что для нас эти наброски гораздо важнее всего, что находится на другой стороне страниц этой тетради; к несчастью, местами их почти невозможно прочесть. Вот некоторые из записей Паебпасы:
«В третий год царствования, 15-го числа месяца пахон.
Вышел слуга Баала, сын Дапура из Газы, имевший при себе два письма в разные места, которые нес с собой в Сирию [а именно: к] Хаи, начальнику крестьян, 1 письмо;
[к] Баалу, князю Тира, 1 письмо.
В третий год царствования, 17-го пахон.
Пришел человек от колодца Меренптаха, расположенного в горной стране, к капитану наемников, чтобы провести инспекцию (?) в крепости, которая находится в Тару.
В третий год… пахон.
Сюда поднялись слуга Дхоуте, сын Такаруму из Гакати, а также Дутеу… сын Шамбала.
А также Сутехмес, сын Апедгара, который имел при себе 1 письмо в резиденцию царя [к] начальнику крестьян Хаи.
В третий год… пахон.
Слуга Нехтамон, сын Тара, из замка Меренптаха, который должен прибыть (?) в Даррум, который имеет два письма в Сирию, в разные места:
Пенамуну, начальнику крестьян, 1 письмо;
Рамсесу, управляющему имуществом этого города, 1 письмо.
Сюда поднялся Памерхетму, сын Ану, начальник конюшен, из города Меренптаха, который находится в номе Эмур, имевший при себе два письма в резиденцию царя, в разные места:
Па…мхебу[404], начальнику крестьян, 1 письмо;
Парамхебу, представителю, 1 письмо», и т. д.
Мы видим, что целый ряд египетских чиновников, должно быть, перед этим жили в Сирии –
