Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности

Кирсанов, – банки — это банки. Я им не слишком доверяю. Вот если королевские службы подтвердят, вот тогда…

Степень глупости собеседника вполне отвечала разыгрываемому Кирсановым этюду. Он отлично велся на заданный стиль.

— Кого это вы видели? А! Так это же мистер Роулз. Да, он входил. Но к нашему департаменту не имеет отношения. Просто здесь у него собственная контора. И квартира на втором этаже. Он вам ничем не поможет. Мы и сами не очень-то знаем, чем именно он занимается. Что-то связанное с соблюдением режима военного положения и морскими перевозками. Так что, при всем почтении, сэр, приходите завтра с утра. Или, я думаю, все-таки лучше прямо в банк.

— Я вас понял. Искренне благодарен. Извините за беспокойство. Тогда последний вопрос — не позволите ли воспользоваться вашим ватерклозетом? Я не знаю, где можно найти общественный. Да и не успею…

С застенчивой улыбкой Кирсанов положил на край барьера серебряный шиллинг. Как бы в уплату за собственную назойливость и благодарность за любезность.

— Конечно, конечно, сэр. Прямо по коридору, и последняя дверь слева.

Туалетная комната была чистой, просторной, и пахло здесь не хлоркой или чем-нибудь похуже, а сосновым дезодорантом. Цивилизация, что ни говори. Пеленгатор подтвердил, что объект находится в непосредственной близости, не далее, как в двадцати метрах к югу, то есть, попросту говоря, где-то в угловых комнатах противоположного конца здания. Этого было достаточно. Кирсанов поднял задвижку окна, проверил, легко ли открывается створка, и вернулся в вестибюль. Еще раз поблагодарил клерка, приподнял шляпу с вежливейшей улыбкой.

— Я все-таки зайду завтра в десять, – сообщил он свое решение, после чего с достоинством покинул управление.

Полковник считал, что свою партию он провел неплохо. Не каждому с налету, в чужом городе и в чужом времени удалось бы сделать столь много в столь короткий срок. Быстрота и натиск, как говаривал Александр Васильевич Суворов, великий полководец.

Следующий час Кирсанов провел в расположенном неподалеку пабе, потягивая темное пиво и контролируя, не вздумает ли мистер Роулз покинуть свою резиденцию. Но тот, очевидно, за день достаточно набегался и теперь наслаждался домашним покоем. Или — подводил итоги трудовой деятельности, перед тем как со спокойной совестью отправиться на поиски развлечений. Не аскет же он? По виду никак не скажешь. А там кто его знает…

Когда сумерки достаточно сгустились, Кирсанов «вышел на тропу войны». Как он и рассчитал, в управлении финансов светились только три угловых окна второго этажа. Дежурных или охрану здесь на ночь явно не оставляли.

Неспешным шагом прогуливающегося человека он прошел мимо парадного входа, заглянул в переулок. Никого. Только кварталом дальше прогремели по брусчатке железные ободья колес кеба да возле кабачка громко переговаривались несколько человек. Спокойный город, жители которого не склонны без крайней необходимости болтаться вечерами по улицам. А если и склонны, то ближе к центру.

«Непонятно в таком случае, чем здесь промышляют местные уличные грабители?» — профессионально подумал Кирсанов. Целыми ночами маются, поджидая неосторожного прохожего. А много ли с него возьмешь? Нерентабельный бизнес. Но раз извозчик предупреждал, значит, явление имеет место. Ему вдруг захотелось, чтобы нынешней же ночью их с налетчиками пути пересеклись. Какое-никакое, а развлечение. Не то что в Одессе восемнадцатого года, а все же…

Перепрыгнуть через невысокий забор не составило труда. Во дворе конторы было тихо. Ни сторожа, ни собаки. Беспечный народ. Окно клозета открылось легко и бесшумно. Подсвечивая фонариком, Кирсанов разыскал лестницу, ведущую на второй этаж.

Дверь в помещение Роулза была незаперта. «А вот это уже ни в какие ворота…» — Кирсанов пренебрежительно поморщился. Понятное дело: мой дом — моя крепость и так далее. Никто не посягнет на частное пространство джентльмена. У них, наверное, и квартирные воры, прежде чем войти, вежливо осведомляются, не потревожат ли. Дураки, прости господи.

Офис комиссара был разделен на две половины довольно длинным прямым коридором. Налево служебная часть, направо — жилая. Сейчас он находился в рабочем кабинете, сидел за столом, электрическая лампа под зеленым абажуром освещала многочисленные бумаги, в стопках и россыпью. Время от времени попыхивая тонкой сигарой, Роулз писал что-то в книге — гроссбухе — обычной перьевой ручкой, макая ее в большую бронзовую чернильницу. Кирсанов немного понаблюдал за его работой через приоткрытую дверь из темного коридора. Интересно и полезно смотреть на человека, который думает, что находится наедине с собой. Подмечаешь кое-какие тонкости характера, неуловимые при обычном общении.

Решив, что увидел достаточно, Павел, пряча за спиной револьвер, перешагнул порог.

— Прошу прощения за поздний визит, сэр Сидней, но дело мое к вам не терпит отлагательств…

Он назвал комиссара сэром не только из обычной вежливости. Чиновник вполне мог носить рыцарское звание, и такое обращение должно было создать атмосферу некоторой доверительности, потому что в своем гриме Кирсанов изображал персону сопоставимого ранга. Отточенное оксфордское произношение (Сильвия постаралась) также этому способствовало. В любом случае вор-домушник, грабитель или бурский шпион так обращаться и так разговаривать не станет.

Роулз вскинул голову, секунду смотрел на незваного гостя, потом, не меняя выражения лица, стремительно бросил руку к верхнему ящику стола.

— Не стоит, сэр Сидней, право слово — не стоит. – «Бульдог» уже нацелил свой короткий, но грозный ствол точно ему между глаз. – Я не собираюсь причинять вам вред. Просто поговорим немного и разойдемся красиво. – Последнее слово прозвучало несколько двусмысленно.

Кирсанов ногой подтянул к себе стул, сел, не опуская револьвера.

— Положите руки на стол. Можете курить, но не делая резких движений.

— Кто вы и что вам нужно? – спросил слегка подсевшим, но ровным голосом комиссар.

— Мистер Инкьюзитив,[24] если угодно. Вы ведь тоже не только Роулз, если не ошибаюсь. А нужно мне совсем немного. Для начала — подвиньте ко мне вашу тетрадь. Ближе, ближе. И имейте в виду, я умею одним глазом читать, а вторым — целиться. Так что уж избавьте меня от неприятной необходимости демонстрировать свои таланты. Тем более — вы их все равно оценить не успеете, а я и так знаю…

Как Павел и предполагал, комиссар заносил в служебный дневник события сегодняшнего дня, в которых главное место занимала встреча парохода «Царица» и знакомство с тремя иностранцами. Он с интересом прочел мнение специалиста о собственной персоне. Ясное дело, рыбак рыбака видит издалека. Внешний контур легенды англичанин сомнению пока не подвергал, но был уверен, что мистер Сэйпир наверняка является шпионом одной из недружественных великих держав, а то и всех сразу. И как раз сейчас он разрабатывал план оперативного сопровождения указанного фигуранта.

Эльснеру и Давыдову Роулз уделил гораздо меньше внимания, сочтя их в худшем случае второстепенными пособниками, а то и вообще непричастными, связанными, тем не менее, с основным персонажем фактом совместного плавания и одновременной высадки в Кейптауне.

В существующих обстоятельствах комиссар сработал не так уж плохо, признал способности коллеги Кирсанов. Собственно, ошибок он совершил только две, хотя их можно объединить. Не установил, раз уж возникли подозрения, за своими клиентами плотного филерского наблюдения и не обеспечил собственную безопасность. Но и это понятно, не тот здесь уровень сыскного дела. К острым партиям британцы не приучены, до стиля Джеймса Бонда им еще расти и расти. Шпионы девятнадцатого века — люди тихие, законопослушные, работающие почти легально.

Павел Васильевич, что сразу понимал любой разбирающийся в психологии человек, был личностью весьма незаурядной. Это оценили руководители «Андреевского братства», а задолго до них — начальник Московского охранного отделения и Особого отделения Департамента полиции полковник Зубатов. Он-то и дал молодому энтузиасту жандармской службы «путевку в жизнь», возлагая на него большие надежды.

В разработанной и проводимой в жизнь политике «полицейского социализма» Кирсанову и таким, как