— Далеко отсюда. Что вам от нас нужно?
Генри тоже выбрался на брусчатку и стоял, покачиваясь, стараясь сохранить равновесие, придерживался за кронштейн бокового фонаря кэба.
«Инсидент» мог бы разрешиться в полминуты, но Ларисе было интересно. Для этого она сюда и приехала. В банальное ограбление миледи не поверила ни на мгновение.
— Все, что у вас есть, мадам, — издевательски ответил тот, кого можно было посчитать старшим банды. — Кольца, серьги, ожерелье, что еще у вас при себе? У джентльмена — часы, бумажник…
Он говорил, а сам озирался, не испуганно, как полагалось бы, а с нетерпением. Ждет кого-то.
— Кольца? Ну возьмите, — она сделала вид, что начиняет стягивать с руки перчатку. — Генри, отдай им часы…
По мостовой загремели подковы и железные шины колес некоторого подобия парижского фиакра — небольшой закрытой двухосной кареты с маленькими окошками в дверцах.
Запряженный хорошей парой лошадей экипаж остановился рядом. Черная лакированная дверка распахнулась, из темной глубины послышался голос:
— Ну что, есть что-нибудь?
— В сумке ничего, остальное сейчас возьмем…
— Работаем, Генри! — скомандовала Лариса. Тот, кто организовал налет, появился, остальные больше не представляли интереса.
Выдернув пистолет, она ткнула стволом в живот того, кто преграждал ей путь к чужой карете и ее хозяину. Выстрел хлопнул совсем негромко, плотная одежда и внутренности бандита сыграли роль глушителя. С остальными разделается робот.
Сама Лариса рывком запрыгнула внутрь, и дуло воняющего пороховым дымком «ТТ» лязгнуло о зубы едва различимого в темноте человека.
— Одно движение — стреляю!
— Нет-нет, у меня в руках нет оружия…
— Твое счастье…
После нескольких хряских ударов железного кулака «лорда Генри» все прочие налетчики (у Бени Крика не обучавшиеся) валялись вокруг и между экипажей, как изломанные куклы. Сам кэбмен, мало что понимая, прижимался спиной к высокому колесу, держа руки наотлет. Кучер кареты тоже поднял руки вверх, увидев направленный на него ствол.
— Ты — езжай, — сказал Генри своему кэбмену, протягивая ему плату за проезд и несколько шиллингов сверх того. — О том, что видел, лучше не болтай. Нам-то что, а до тебя дружки этих, — он показал на безжизненные тела, — добраться могут. Трогай.
Затем сдернул с облучка водителя фиакра, на полпути к земле ударил апперкотом в печень и швырнул в общую компанию. Если не соразмерил силу с человеческой, еще одного положил насмерть.
Уселся на его место, щелкнул кнутом.
— Куда поедем, миледи? — спросил андроид, подавая через переднее окошко ее ридикюль. — Не мог я им его оставить. Память о моем безвременно ушедшем зяте…
— Спасибо, Генри. Тронута. Поезжайте к тихому месту в конце набережной. Чтобы подходящий обрыв и море внизу.
Прижимая плечом удачно взятого «языка» к обитой стеганой тканью внутренней стенке кареты, Лариса, по-прежнему упирая ему в бок ствол пистолета, свободной рукой ухитрилась достать пачку нормального «Данхилла» (к чему теперь маскироваться?), прикурила, щелкнув зажигалкой, заодно поднесла огонек поближе к лицу пленника. Рассмотрела, погасила огонек.
— Начнем? — спросила она после второй глубокой затяжки. Нервы, чай, и у нее не железные.
— Что?
— Вот дурака валять не надо, а? — попросила Лариса. — Свое положение ты понимаешь в полной мере. За участие в вооруженном ограблении в условиях военного положения у вас виселица полагается, как мне помнится. Затруднять королевское правосудие лишней работой мне не хочется. Это ведь правильно, если итог тот же самый?
— Не совсем. Есть обстоятельства…
— Так а я о чем? Давай, начинай излагать свои обстоятельства. Пока до подходящего обрыва доедем, вдруг у меня мнение успеет измениться?
Кирсанова Лариса
В том, что «миледи» с тем же безразличием, с каким она застрелила «старину Болла», поступит и с ним самим, Роулз нисколько не сомневался. Игра пошла бескомпромиссная. И чтобы просто выжить в ней (не говоря о выигрыше), придется приложить все силы и изворотливость. Первым делом он назвал себя и свою должность. Надеялся, что это поможет.
До Первой мировой войны среди разведчиков «цивилизованных стран» (а другие просто не имели подобных структур) убивать друг друга было не принято. С коллегами договаривались, их перевербовывали, если получалось, высылали при наличии официального статуса или, как в случае с тем же полковником Редлем[52], позволяли по-хорошему застрелиться. Это потом нравы ожесточились.
Но Лариса-то была девушкой из иных времен, воспитанная на иных принципах, прошедшая вдобавок школу беспримерно жестокой с обеих сторон Гражданской войны.
— Сам по себе этот факт ничего не меняет. Даже хуже — представитель власти участвует в уличных ограблениях? Подрастратил казенные суммы и срочно старается их восполнить? Ненадежный способ, рискованный и опрометчивый. Никакой суд таких действий не оправдает. Тем более, вы напали на лиц, занимающих в обществе достаточно высокое положение. Нам ничего не стоит обратиться к таким персонам, которые смогут повлиять на следствие в нужном направлении. Ты наверняка заметил, где мы были перед тем, как нас остановили твои головорезы?
Роулз был раздавлен. На самом деле, если миледи не убьет его сейчас, а просто доставит в полицию, показаний ее с братом и кэбмена вкупе с фактическими доказательствами будет достаточно, чтобы на него надели кандалы. И совсем не факт, что начальство в Лондоне успеет вмешаться. Или — захочет, даже если ему удастся переправить телеграмму. Время, как правильно заметила леди Отэм, военное.
— Что я должен сделать для вас? — сглотнув слюну, спросил комиссар.
— Для начала — кое-что мне напишешь, а потом начнем говорить предметно…
Карета тем временем остановилась, достигнув подходящего, по мнению «Генри», места. Роулз непроизвольно вздохнул. Сейчас все и решится.
Лариса достала из ридикюля небольшой электрический фонарик, раз в десять меньше тех, что здесь использовались в армии и на железной дороге, блокнот и редкостную, совсем недавно вошедшую в обиход «самопишущую» ручку.
— Давай…
Лариса продиктовала текст.
«Я, такой-то, подтверждаю согласие добровольно сотрудничать с миледи Отэм по вопросам, представляющим для нее интерес. Обязуюсь предоставлять все интересующие ее материалы, касающиеся деятельности моей лично и возглавляемой мною комиссии. Согласен получать постоянное вознаграждение в сумме двадцать пять фунтов стерлингов еженедельно, каковая сумма может быть увеличена по взаимной договоренности».
— Все. Дата, подпись.
Роулз глубоко вздохнул.
— Это ведь тоже в своем роде смертный приговор, разве что с отсрочкой…
— Все мы живем под таким приговором и лишь лелеем надежду, что отсрочка будет достаточно
