работе. А где-то далеко, почти пропав в утреннем тумане, была женщина, которую он нашел, но не мог назвать своей, – женщина, которую он так отчаянно любил…
Питер стоял на балконе, любуясь рассветом и думая о ней. Теперь все это казалось ему мечтой. Возможно, ничего реального во всем этом не было. Площадь Согласия… кафе на Монмартре… пляж Ла- Фавьера… и все. Он знал, что должен был забыть о ней вопреки всему, что они пережили.
Глава 7
Когда в восемь утра ему позвонили, чтобы разбудить, Питер некоторое время не мог сообразить, где находится. Положив трубку, он задумался, почему так ужасно себя чувствует – будто на душе у него свинцовый груз. И спустя мгновение все вспомнил. Она покинула его! Все было кончено. Ему нужно было звонить Сушару, возвращаться в Нью-Йорк, встречаться с Фрэнком и Кэти. А Оливия вернулась к своему мужу.
Трудно было выразить, какую жалость к себе он испытывал, стоя под душем и думая об Оливии. Надо было заставить себя вернуться к своей работе, к тому делу, которое предстояло ему сегодня утром.
Он позвонил Сушару точно в девять, но Поль-Луи отказался сообщить ему результаты, настаивая на том, чтобы Питер явился прямо в лабораторию. Он сказал, что все испытания наконец закончены. Ему нужен был всего час на разговор с Питером, так что тот вполне мог успеть на двухчасовой самолет. Питера несколько раздражало то, что Сушар не может хотя бы вкратце рассказать ему по телефону о результатах тестов, однако он покорно согласился прийти к Сушару в половине одиннадцатого.
Питер заказал кофе и круассаны, но есть не смог. Он уехал из отеля в десять и оказался на месте немного раньше. Сушар с неизменно мрачным лицом уже ждал его. Но в конце концов оказалось, что результаты не так плохи, как опасался Питер или как предсказывал Поль-Луи.
Один из основных компонентов «Викотека» был весьма опасен, однако ему можно было найти заменитель, да и в целом отказываться от продолжения работы над препаратом не было необходимости. Его просто нужно было «переделать», как выразился Сушар, что могло отнять довольно много времени. Питер поднажал на него, и тот признался, что эти перемены при упорном труде могут быть достигнуты в течение полугода или года, но, вероятнее всего, этот процесс займет около двух лет, как и предполагал Питер во время их первой беседы.
Возможно, если они бросят на разработку препарата лучшие силы, он будет доведен до совершенства через год, что, конечно, не было концом света, но все же серьезно нарушало их планы. Но в том виде, в котором «Викотек» существовал сейчас и в котором они хотели выпустить его на рынок, это было не лекарство, а смерть в ампуле.
Сушар высказал несколько предположений по поводу того, как произвести необходимые изменения. Но Питер знал, что Фрэнк не увидит положительных сторон в сложившейся ситуации. Он и так терпеть не мог всякого рода задержки, а здесь были необходимы дополнительные исследования, требующие непомерных капиталовложений. Теперь не оставалось никакой надежды на то, что они успеют к сентябрьским слушаниям ФДА, чтобы получить разрешение на досрочные испытания на людях. Фрэнк хотел, чтобы препарат как можно раньше был выпущен на массовый рынок, что не совсем совпадало с желаниями Питера. Но каковы бы ни были причины их спешки или их первоначальные цели, теперь все менялось.
Поблагодарив Поля-Луи за его содействие и тщательнейшим образом проведенные исследования, Питер, погруженный в невеселые мысли, вернулся в отель, подбирая правильные слова для беседы с Фрэнком. Приговор Поля-Луи по-прежнему звучал у него в ушах: «Викотек» в том виде, в котором он существует сейчас, – это убийца». Не этого хотел бы Питер для своей матери и сестры, если бы можно было повернуть время вспять. Но Питер интуитивно предчувствовал, что Фрэнк взорвется, когда услышит эти новости, а это означало, что взорвется и Кэти. Она не переносила, когда ее отец по тому или – иному поводу расстраивался. Но даже она на этот раз просто обязана все понять. Никому не нужны трагедии; они не должны допустить, чтобы это случилось.
Вернувшись в отель, Питер упаковал свои вещи. До прихода такси оставалось еще десять минут; чтобы убить время, он включил информационный канал. И увидел Оливию, как и ожидал. Возвращение Оливии Дуглас Тэтчер стало новостью часа. Корреспонденты пересказывали абсолютно неправдоподобную историю – якобы она отправилась навестить подругу, попала в незначительную автокатастрофу и в течение трех дней пребывала в состоянии легкой амнезии. В маленькой больнице, куда она попала, никто ее не узнал. Прошлой ночью она чудесным образом пришла в себя, а теперь вернулась к своему мужу.
– Вот это клюква! – присвистнул Питер, качая головой от отвращения.
На экране замелькали те же самые старые фотографии, а потом стали передавать интервью с невропатологом, который объяснял, что небольшое сотрясение мозга может вызвать временное расстройство рассудка. Репортаж был закончен пожеланием миссис Тэтчер полного и скорейшего выздоровления.
– Аминь, – пробормотал Питер, выключая телевизор. В последний раз оглядев свой номер, он взял в руки кейс. Сумка с вещами уже была в машине, и ему больше нечего было здесь делать.
Но на этот раз, покидая комнату, он испытал странное чувство ностальгии. Во время его путешествия произошло столько всего… Внезапно ему захотелось взбежать по ступенькам к ее номеру. Он постучит в дверь и скажет, что он ее старый друг… и Энди Тэтчер решит, что перед ним сумасшедший. Питер спрашивал себя, заподозрил ли он что-нибудь о прошедших трех днях, или ему было настолько наплевать на все это, что он даже и не задумывался над тем, чем могла заниматься его жена. Ее отсутствие объяснить было трудно, и та версия, которую теперь так усиленно озвучивала пресса, не внушала доверия. Питер считал ее просто смешной и не думал, что в нее кто-нибудь поверит.
Он спустился вниз и увидел там все ту же картину – арабов, японцев и прочих. Король Халед после случая с бомбой уехал в Лондон. Прибыло много новых постояльцев, и Питер с трудом пробился к стойке портье. Миновав большую группу мужчин в костюмах, с рациями и наушниками, Питер прошел через вертящуюся дверь и увидел, как Оливия садится в лимузин, внутри которого уже был Энди с двумя советниками. Тот разговаривал с ними, повернувшись к жене спиной, а Оливия, словно почувствовав присутствие Питера, обернулась и посмотрела через плечо. Она застыла как зачарованная. Глаза их встретились, и Питер даже забеспокоился, что кто-нибудь может это заметить. Он слегка кивнул ей, и Оливия, с трудом заставив себя оторвать от него глаза, скользнула в лимузин. Дверь захлопнулась, машина мягко двинулась с места, а Питер так и остался стоять на тротуаре, пытаясь разглядеть ее через темные пуленепробиваемые стекла.
– Ваша машина, мсье, – вежливо напомнил ему швейцар, желая избежать пробки перед отелем «Ритц». Две фотомодели спешили на сеанс съемки, и поданный Питеру лимузин мешал им уехать. Девушки были в полуистерическом состоянии, они кричали и махали ему руками.
– Простите.
