Император посмотрел на несколько стоящих перед ними бутылок очень хорошего вина.
— Буквально по глотку, и на этом закончим. Видите, официанты нервничают, и наши с вами соратники с неудовольствием поглядывают в нашу сторону, обоняя соблазнительные запахи… — Олег при этом очень хитро усмехнулся.
— Только ведь… Знаете, если к вам придут те, кто пришли ко мне в Берендеевку, чтобы меня убить и установить свою власть (кстати — ко мне они пришли из вашего мира, и я не поручусь, что следующей целью они не изберут вас), всё может закончиться гораздо хуже, попросту говоря… — Император, не затрудняясь эвфемизмам, прямо и отчётливо сказал, что ждёт его коллегу.
— И, насколько я знаю, полковников Ляховых и капитана Уварова на вашей стороне вовремя может не оказаться…
— Простите?
— Да он здесь присутствует, мой флигель-адъютант. Проявил отвагу и мужество в боях с мятежниками на улицах Москвы, одновременно координировал действия наших войск с врангелевской гвардией. Уваров сейчас в другом месте решает судьбы истории, командовал ротой, до последнего оборонявшей мою резиденцию, пока не подоспела помощь. Хорошо ощущать себя императором, которому служат Лукулл, Помпей, Сципион Африканский одновременно. Верно, без лести и собственных претензий на власть, готовые умереть за царя, хотя и предпочитают выжить. До сих пор это им удавалось. И ни одного Брута поблизости.
Президент, не настолько хорошо знающий Древнюю историю, тем не менее согласно кивнул, поняв общую суть. Императору легко рассуждать, думал он. Самодержавие — действительно совсем другой способ правления и, соответственно, другой образ мыслей и стиль поведения правителя. При этом Президент как-то упускал из виду, что нынешнего положения Олег Константинович добился собственными усилиями, превратив за короткий срок в Империю вполне себе демократическое государство со всеми его пороками, ухитрившись избавиться от пороков, но сохранив и приумножив преимущества. Такое, разумеется, не каждому дано, тут требуется непреклонная воля, чёткое осознание цели и достаточные силы, в том числе и вооружённые, на которые можно опереться в критические моменты.
Но то, что в существующих обстоятельствах ни сам он, ни один из лично известных ему людей «высшего эшелона» на подобный подвиг не способны, Президенту было очевидно. Увиденное во время краткого посещения императорской Москвы и общение с Олегом Константиновичем и его соратниками надежд не оставляло. Сегодня же о том, где они побывали, Анатолий расскажет остальным, предъявит документальные подтверждения. Кроме тамошних газет — собственноручно сделанные телефоном фотографии. Остальное — вопрос времени.
Разве что, отказавшись от всех своих принципов, сыграть на опережение? До последнего демонстрируя упрямую непреклонность, отступая шаг за шагом, якобы под давлением непреодолимых обстоятельств, спланировать и осуществить собственную операцию, вроде контрнаступления под Сталинградом. Как именно это будет выглядеть, он пока не представлял, но, как говорится, есть над чем работать… С большими оговорками, но кое в чём признать правоту «Александра», Сильвии, согласиться на частичную легализацию их «Чёрной метки» и провести несколько показательных антикоррупционных акций. Решительных и беспощадных. А у Императора попросить несколько надёжных воинских частей для пресечения возможных беспорядков хотя бы в столице и ещё нескольких ключевых точках.
Тут-то и наступит «момент истины». Но какой ценой? США и Евросоюз, что совершенно очевидно, отреагируют мгновенно. Объявят всё происходящее не менее чем фашистским переворотом, введут санкции вплоть до тесной блокады границ, а то и отважатся на прямое военное вмешательство. И что — использовать ядерное оружие, поскольку обычных вооружённых сил явно не хватит для «классической войны». Наверняка тут же активизируется «исламский фактор», да и Китай своего не упустит.
Короче — глобальная катастрофа. Или — наоборот? Как в дни Кубинского кризиса продемонстрировать готовность идти до конца и в решительный момент выбросить на стол козырного туза.
— Да, Олег, — со всей доступной ему твёрдостью ответил Президент. — Пожалуй, пока нам стоит остановиться на достигнутом, на какое-то время расстаться. Расстаться друзьями, разумеется. Я не возражаю против поддержания культурных контактов, весьма желательным считаю обмен какой-то взаимополезной информацией… — Он замялся. Что-то ещё следовало сказать, но вот что? — Создадим контактную группу, вполне неофициально, разумеется. Любые утечки информации, а они непременно будут, мы с полным основанием будем игнорировать, не снисходя до комментариев столь абсурдных утверждений. Как говорили в анекдоте времен «холодной войны»: «Хай клевещут!»
— И это совершенно правильно, — поддержал его Олег. — Чем больше вы будете отрицать, тем сильнее занервничают ваши противники, внешние и внутренние. Грамотно поставленной кампанией разнонаправленной информации можно такой раздрай в геополитике учинить… — Император даже прижмурился, как кот, от удовольствия. — Непременно предоставлю вам несколько специалистов этого дела. Их методика, неизвестная в вашем мире, подбавит перчика…
Я, честно вам признаюсь, одного не понимаю — такой вот вашей слишком нервной реакции на наше знакомство, — продолжил Император, великолепно ощутив весь спектр обуревающих собеседника чувств. — Очевидно, сегодняшний день оказался слишком труден. Слишком много экстремальных впечатлений, без привычки-то. Чересчур жизнь у вас выдалась спокойная, что личная, что государственная. Оно и хорошо, если по-обывательски смотреть. «Царствуй, лёжа на боку», как наш общий поэт писал. А в кризисной ситуации?
Если вдруг вражеское вторжение на тысячекилометровом фронте, войска отходят, почти не оказывая сопротивления, в тылу бардак, соратники ненадёжны, союзники предают, да вдобавок народные бунты там и там возникают — в такой обстановке вы готовы Державой управлять? На любое решение — несколько часов от силы, и каждое должно быть единственно верным, а главное — осуществимым. И конечная цель — непременная победа, иначе лучше сразу капитулировать, «во избежание ненужного кровопролития», после чего застрелиться или преобразиться, как Александр Первый, в старца-отшельника…
— Это вы тоже на Сталина намекаете? — спросил Президент, к которому вполне сейчас была применима поговорка насчёт «голодной кумы».
— Да на кой мне чёрт какой-то ваш Сталин? — возмутился Олег. — Своих примеров достаточно. Один — Николай Второй, второй — ваш покорный слуга. А вы какую-то мерехлюндию развели. Меня действительно дела торопят, а у вас, похоже, времени в избытке. Вот и поразмышляйте на досуге. Я ведь чего в идеале хочу — истинного возрождения и процветания не чужой мне страны. Прадед не очень хорошо ею распорядился, плоды чего вы до сих пор пожинаете. А ведь и у меня, и у вас до сих пор живут люди — немного, но ещё есть, — родившиеся до «развилки». Значит, одинаково мои и ваши подданные. Их судьбы в чьей фактической юрисдикции? А детей, внуков?
Президент совершенно не был готов к подобному стилю общения. Как на государственном, так и на личном уровне. С ним последнее время вообще не спорили, а разные формы несогласия, что в правительственных кругах, что на всяких зарубежных «саммитах», облекали в бесчисленное количество пустых словесных обёрток.
А тут в лицо говорят, что если ты и не совсем пустое место, то близко около этого. И отвечать нужно без подсказки «спичрайтера», да так, чтобы потом не было «мучительно больно». Как в детстве и юности на крутых пацанских разборках.
Да ещё Сильвия с дальнего конца стола смотрит обволакивающим русалочьим взглядом, и как-то ведь придётся объясняться с друзьями, когда гости отбудут восвояси. Тяжело, очень тяжело, и стыдно как- то. Перед самим собой, прежде всего.
Ну, не готовился он к такому, действительно, что тут теперь поделаешь. Правильно пел Высоцкий: «Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот, и спёкся…»
— Ты вот, коллега, — продолжал тем временем Император, — главное, нервы не перетруждай. Выпивай вечерами, не с горя, а для веселья, на рыбалку или охоту выезжай почаще, в хорошей компании, вот она, то есть жизнь, сама на нужную колею и выберется. Куда как трудно Александрам, что Второму, что Третьему, приходилось, никак не легче, чем нам с тобой, а в радостях жизни себе не отказывали. Может, и вправду — двинемся прямо сейчас ко мне в Берендеевку? Развлечёмся — небу жарко станет, и все государственные проблемы обратятся в мелочь, не стоящую внимания!
