Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

существует) состояния, так он — там. И агрессия рукотворная тоже оттуда исходит. Тебе ещё многое предстоит узнать, если нам предстоит вместе работать. Я вот за два года далеко ещё не во всём разобрался…

— Так как же вы согласились сотрудничать с организацией в делах, которые вам до сих пор неясны? — Уваров спросил без осуждения, просто стремясь понять мотивы уважаемого им командира (хотя бы за то, как он помог разобраться в сердечных проблемах с Настей, следовало быть благодарным Вадиму Петровичу по гроб жизни и пригласить его на свадьбу посажёным отцом[111]).

— Боюсь, что я повторяюсь, но приходится снова цитировать слова генерала Корнилова перед на девяносто процентов безнадёжным штурмом Екатеринодара: «Другого выхода нет!» Наш друг Катранджи — человек с великолепной интуицией, и не только из «любви к прекрасному» попросил, чтобы его охраняли именно наши девушки. А откуда они взялись, ты ведь знаешь?

Уваров кивнул.

— Следовательно, твоя жизнь и твоё семейное счастье в какой-то мере являются производными от моего согласия сотрудничать с друзьями из параллельных миров? А уж по поводу предыдущего, я Берендеевку подразумеваю, долго бы ты, вместе с Государем и остатками своей роты, прожил без помощи полковника Басманова?

О чём спорить? Не появись эти суровые и одновременно крайне раскованные за дружеским столом офицеры, Уваров безусловно не дожил бы до встречи с Анастасией.

Поэтому решил прекратить разговор, в котором у него шансов изложить и тем более доказать хоть сколько-нибудь позитивную идею не имелось.

— Я вас вот о чём прошу, Вадим Петрович — скажите хотя бы, как там себя вести, ведь почти столетие назад. Много мы там наработаем, ничего не понимая?

— Этим не озабочивайся. Люди те же самые. Да тебе с обычным населением общаться и не придётся. Встреча Катранджи с представителями назначена на острове Мармор в Мраморном море, на хорошо защищённой базе. Опасности извне почти не существует. Как одеться — я покажу и обеспечу…

Ляхов снял трубку старинного телефона, стоявшего на письменном столе. Подобный аппарат можно увидеть только в коллекции Политехнического музея.

— Анастасия Георгиевна, у вас есть возможность, освободившись от служебных обязанностей, прямо сейчас подъехать по известному адресу?

Валерий, через сильную мембрану, тем более что Вадим Петрович держал трубку немного на отлёте от уха, отчётливо услышал ответные слова поручика Вельяминовой, произведённой досрочно в следующий чин за боевые заслуги Высочайшим рескриптом по представлению генерала Чекменёва:

— Если это ваш приказ, господин полковник, сославшись на него, я немедленно прибуду.

— Молодец поручик, — сказал Ляхов, кладя трубку. — Сколько я сил потратил, начиная с первых дней службы, чтобы внушить личному составу простейшую мысль — по приказу военнослужащие «прибывают». А «являются» только святые иконы и зелёные черти при белой горячке, она же — «делириум тременс». Твоя любимая — запомнила с первого раза.

То, что Ляхов опять отдал приказ его подчинённой и невесте поверх него, Уварова совсем не задело. Тут не до подобных тонкостей.

Пока Анастасия не прибыла, Вадим успел сообщить Уварову много интересных вещей о стране их командировки. Да заодно и предупредил, что существует реальная опасность растерять там половину своего отделения.

— Я ведь не шучу, — сказал Ляхов. — Девушки получили некоторый опыт общения с офицерами того мира сначала у себя на Таорэре, когда корниловцы помогли им отбить нападение на их лагерь жутких инсектоидов, а потом на пароходе «Валгалла» состоялся танцевальный вечер с офицерами крейсера «Изумруд»… Мне, признаюсь, вполне понятно будет, если кое-кому понравятся тамошние полковники и штабс-капитаны… Не всем же графы Уваровы и Ляховы-Фёсты достаются.

В голосе полковника прозвучала неприкрытая, странная в его положении грусть. Уваров ещё молод был, чтобы сообразить — тоска о несбывшемся посещает почти любого наделённого воображением человека, независимо от фактически достигнутых успехов.

А тут и дверной звонок прозвенел, возникла на пороге обожаемая поручик, в караульной форме, вся в ремнях, узкой юбке по колено, саморучно (без помощи денщиков, по чину не положенных) надраенных сапогах. Не зря Настя разбогатела: любой знающий человек сразу бы определил, у какого мастера эти строевые сапожки шились и какова их цена.

Вот характерная деталь — не на косметику парижскую девушка деньги потратила, а на предмет обмундирования, из артикула не выбивающийся, но показывающий, что их владелица к службе относится как к основной части своей жизни. Многие, разумеется, не поймут такого посыла, но если человек решил посвятить себя делу, где смерть в бою или «от неизбежной случайности» — естественная, ежедневная, никого не пугающая составляющая реального быта, то появляются в душе совсем иные приоритеты.

Кое-кто из глубоко штатских людей думает — все эти забавы взрослых, битых-перебитых мужиков, с наборными мундштуками и портсигарами из деталей уничтоженной вражеской техники, с зажигалками из отстрелянных «куда надо» патронов, медальонами из не сумевших убить тебя осколков, всякие смешные обычаи и суеверия — признаки их заведомой ненормальности.

А это просто другой мир. Других психологий, других понятий о смысле войны и мира, жизни и смерти, любви и ненависти. И ещё многого. Сосед и друг по гражданке идёт на работу в нечищеных туфлях и мятых брюках. «Да пошло оно всё!» Солдат или офицер, которого сегодня же могут убить, и нет никакой гарантии, что он вернётся в казарму, в квартиру, где ждут жена и дети, — надраивает сапоги, смотрит на стрелку брюк и проверяет — совпадает ли кокарда с линией переносицы. Это, пожалуй, люди не только другой психологии, но и иной генетики.

Настя приехала очень быстро, наверняка взяла разгонную машину, сославшись на срочный приказ.

Она сначала увидела Ляхова, которому и доложила о прибытии, и только потом — Уварова. Совсем почти незаметный намёк на улыбку, и снова — воплощение службиста, готового получить и тут же приступить к исполнению очередного приказа.

Но как же она была хороша, одновременно подумали и Ляхов, и Уваров, пусть и с разным настроением.

— Присаживайтесь, Анастасия Георгиевна, — предложил Вадим. — Снаряжение, оружие и даже сапоги можете снять. У нас будет достаточно приватный разговор, — и, в подтверждение, расстегнул свой китель, повесил его на спинку ближайшего стула так, чтобы не были видны погоны. — Вы тоже, Валерий Павлович…

Предложение ещё раз поработать телохранительницей у Катранджи Анастасия приняла со всем удовольствием. Это куда лучше, чем повседневная строевая лямка. Вельяминова с подругами, поступая на службу, представляли будущее в более романтическом ключе.

— Вы теперь командир взвода, — сказал Ляхов, — как считаете, вашей семёрки достаточно, или нужно усилить? Мнение подполковника я пока не спрашиваю.

Настя дёрнула бровью. Неизвестно, для кого из внимательно наблюдавших за ней штаб- офицеров.

— В рамках вами сказанного — вполне достаточно, — рассудительно ответила она. — Если же возникнет нештатная ситуация, что отделение, что два — невелика разница.

— Это — правильно, — согласился Ляхов. — Осталось только о распределении обязанностей поговорить. Ваши предложения.

Контейнеры с оружием, боеприпасами и прочим снаряжением были сложены в указанном Ляховым помещении неподалёку от приёмной Тарханова. Вадим Петрович лично прибыл проводить группу, и это девушкам польстило, сочтено было за хорошее предзнаменование.

«Валькирии» в достаточно забавных, на их взгляд, костюмах и платьях первой четверти прошлого века, причём чужого, собрались в просторной комнате, скупо обставленной казённой мебелью. Кроме стола