если совсем припрёт. Такой, чтоб любой «скафандр высшей защиты», нашими фантастами придуманный, — в лохмотья! Так вот и сделаем, — говоря, он нажимал кнопки под панелью, заполненной обычными сигаретами.
Ляхов вдруг коротко рассмеялся, причём лицо его весёлости не выражало.
Девушки, закончив программирование, спрятали свои блоки. Герта — в сумочку, повешенную на спинку соседнего стула, причём раскрытую, Людмила — в широкий боковой карман платья. Вадим оставил портсигар на столе, рядом с пепельницей. Вполне естественно для часто курящего мужчины.
— Самая же интересная проблема вот в чём, милые мои, — продолжал Ляхов, отпив глоток расставленной по всем столикам минералки, да не абы какой, а запрещённого к официальному импорту «Боржоми». Похоже — настоящего, а не разлитого из-под крана в ближайшем гараже. — Обычные, «земные» силы меня не так уж волнуют. И с бандитами, и с МГБ и милицией мы всегда сумеем разобраться
Что мы, мадемуазель-аналитики, для размышлений имеем? Как вы неожиданным образом в соседний, заметьте, мир прилетели, сразу оно и началось. В императорской России массовые беспорядки, внутренней и внешней войной чреватые, у нас здесь с моей, может быть, и дурацкой подачи, насчёт серьёзных реформ разговор пошёл. Что в третьей и четвёртой Россиях происходит — пока не знаю. Вдруг — то же самое? И как же прикажете Держателям этого (или
Официантка принесла закуски, графинчик коньяка Вадиму, вино для девушек. Как Людмила устало- капризным голоском потребовала — самое изысканное из наличных «белых полусладких».
— Что вы хотите сказать? — осторожно спросила Герта.
— Совсем ничего не хочу. Просто предполагаю, без всякого желания. Если я вынужден смириться с вашим существованием, отчего исключить наличие поблизости менее приятных существ? — шутил он уже почти через силу. Так, для сохранения имиджа и стиля.
Его юные подружки задумались. Для них слова Фёста шуткой не звучали. Про Держателей мира они имели очень поверхностное представление, только из отдельных фраз во время застольных бесед на «Валгалле». Но про аггров, форзейлей, землян альтернативных реальностей им объясняли на занятиях вполне серьёзно и детально.
— Поэтому, милые мои, если за нас всерьёз возьмутся
— А что в Бресте? — спросила Людмила. Историю-то она знала не хуже любого профессора, однако не уловила конкретную посылку господина полковника.
— А когда на тридцатый день войны штыком на стенке царапаешь: «Погибаю, но не сдаюсь. Прощай, Родина…» Впереди при этом остаётся ещё тысяча триста девяносто дней этой же войны. Но уже без тебя.
— Оставьте, Вадим Петрович, — небрежно сказала Герта, —
Баронесса Витгефт с чёткостью радиолокатора отслеживала отведённый ей сектор, заодно обращая внимание на взгляды посторонних мужчин. Она сидела удобнее, чем Людмила, для тех, кого их ножки привлекали сильнее, чем стакан лимонада — окрестных ос. Заметила, как за три столика от них вполне приличный на вид персонаж, прикусив нижнюю губу, удивительным образом сумел искривить оптическую ось своих глаз. Жене (или просто любовнице) казалось, что он мечтательно смотрит на грациозно скользящих лебедей, а на самом деле — под край стола, на её колени и выше.
Подвинув кресло, чтобы дотянуться до портсигара Ляхова, и нужным образом повернувшись при этом, она позволила нежданному поклоннику увидеть и остальное. Не затем, чтобы продемонстрировать взрослому человеку фасон и цвет кружев своих трусиков, а по его мимике понять — это ли, вправду, его интересует, или
Нет, ничего подозрительного. Мужика, которому приелась сорокалетняя, заметно увядшая подруга, действительно взволновала двадцатилетняя красотка. Герта легко читала его примитивные мысли, но они ей были неинтересны, раз не несли опасности.
Зато настоящую опасность уловила Людмила. Успела подумать: «Как Вадим всё точно просчитал» — и толкнула его под столом ногой.
Ляхов задержал возле губ недопитую рюмку. Удобная позиция для того, чтоб замаскировать направление взгляда и вообще интерес к чему-либо, кроме текущего процесса.
Три крепеньких мужика свернули с аллеи ко входу в ресторан. Ещё двое, из той же компании, сели, закуривая, на скамейку, с которой хорошо видны все подходы и отходы.
Вадим бросил взгляд на часы. До встречи с Контрразведчиком, причём не здесь, еще целых восемнадцать минут.
Очень похоже, что начинает играться другой (или параллельный?) сценарий. Явно из
Но всё равно интересно — неужели Контрразведчик так некультурно себя повёл? Или, правда, «будничная работа»[133] себя оказывает?
Оставалась, правда, слабая надежда, что это — не к ним. Просто нормальные,
— Девочки, — почти не двигая губами, прошептал он. — Что бы ни случилось — ведите себя, как
Они поняли, что он имел в виду.
— Без команды не вмешиваться. Только — если меня всерьёз убивать начнут.
Уж этого они точно не позволят.
Парни (да, серьёзные парни) поравнялись со столиком. Ляхов поставил на стол рюмку, спросил у Герты:
— Горячее уже пора, или ещё посидим?
Двое прошли мимо, будто действительно направляясь к внутренним помещениям, а третий вдруг притормозил. Широко раскрыв глаза, уставился на портсигар Вадима.
— Ребята, вы гляньте только!
Герта успела заметить, как мужчина, только что пялившийся на её ноги, резко отвернулся и словно бы даже голову в плечи втянул.
Чутьё, однако!
Двое немедленно остановились и развернулись на каблуках, как танки, осаженные фрикционами враздрай.
— Рыжьё-то какое! — Их
Один из двух, с лицом в принципе правильным, наверное, могущим быть и симпатичным, но сейчас крайне неприятным, сказал почти равнодушно:
— Валяется, так и подними…
