— Прости, Леонид, именно о доскональном знании Гертой японской поэзии я не говорил. О европейской — да. А здесь уже твой передёрг. Платить не стану, сразу предупреждаю.

Впрочем, стратегически Ляхов выигрывал в любом случае.

— Нет-нет, девушки, я готов спорить. Он сказал, что вы Басё знаете. Однако не верю я Вадиму. Вы — и японская поэзия?! При ваших манерах вкусы должны быть совсем другими. Ну, давайте проверим, к посрамлению нашего друга, конечно. Вас не касается. Он наговорил лишнего, он и ответит. Вадим поставил бутылку лучшего здесь коньяка. Я отвечаю двумя.

— И что? — спросила Вяземская, естественно заинтересованная, чтобы её суженый не проиграл будущие семейные деньги.

— Пусть Герта прочтёт мне что-нибудь японское, связанное с нашим неожиданным знакомством… Знаете, есть там у них обычай обмениваться стихами по случаю

Мятлев произнёс эту рассчитанную на безусловное поражение Ляхова и самой Герты фразу с мало скрываемым торжеством. Ничего ведь не придумает, а он уже приготовил в уме пару хокку с соответствующим прозаическим сопровождением, одновременно и примиряющим его с девушкой, и чуть- чуть, но унижающим Вадима. Нужно ведь подравнивать шансы?

Герта, делая вид, что глубоко затягивается длинной и тонкой сигаретой, на самом деле только в рот набрав дыма, медленно выпустила его носом. Исключительно «для понта», как здесь говорится, при этом став изумительно похожей на эпизодическую актрису, точно так же курившую длинную папиросу в белом Севастополе накануне эвакуации, в фильме «Хождение по мукам». Улыбнулась так, что у простого человека мороз бы по спине пробежал, а Мятлев возбудился совершенно непристойным для взрослого человека образом.

— Японское? Прочту, — снова усмехнулась она.

И тут же, без малейшей паузы, произнесла с нужными интонациями:

— О, радостный миг! — Наверно, подумал каждый, Кто ждал во тьме. Взошла над зубцами гор Осенней ночи луна.

Слегка задумалась, уперев взгляд прямо в глаза ошарашенному точным попаданием текста в ситуацию Мятлева, прочитала ещё одну танку:

Гляжу без конца, Но это не может быть правдой. Не верю глазам. Для ночи, для нашего мира Слишком ярко горит луна.

Не вставая с места и почти не двигаясь, выражением лица и лёгким жестом изобразила, будто ничтожнейшая из гейш в восхищении шепчет своему сегодняшнему господину прославляющие его слова. А «луна» в японской традиции как раз и обозначала нечто прекрасное, одновременно недоступное и восхитительное.

Ляхов победно улыбнулся, словно действительно выиграл дорогой коньяк (а что, сам назвался, пусть и ставит, перед дамами лицо терять не захочет), Вяземская чуть дрогнула уголками губ, довольная, что всё идёт как надо. Герта, перестав быть гейшей, вернула себе абсолютно нейтральное лицо, с каким в строю ожидают команду: «Равняйсь! Смирно!»

Мятлев вздрагивающей рукой разлил всем шампанского, не ожидая, когда это сделает официантка.

— Ещё, Герта, прочитайте что-нибудь ещё, но в другой тональности.

Даже Вадим не понял, действительно ли так его потрясли декламаторские способности баронессы или он отыгрывает этюд «восхищённый поклонник»?

Герта улыбнулась совершенно очаровательно. Если б это сделала другая девушка и на неё, полуоткрыв рот смотрел бы не этот человек, вполне можно было подумать, что тайное соприкосновение душ состоялось.

Но хокку, произнесённое ей, как-то не совпало с предыдущим.

Вот причуды знатока. На цветок без аромата Сел мотылёк.

«Теперь, господин генерал, как хотите, так и понимайте. Ну Герта, какой ты молодец! Я б тебя инструктировал, и то так не угадал…»

Генерал всё понимал правильно. Хитёр он был от природы и по должности, предлагая девушке посоревноваться именно в японской классике. Её-то Мятлев изучил напрожог, ещё в студенческие годы, сначала просто для собственного удовольствия, а потом оказалось — и в личной жизни, и в служебной деятельности очень пригодилось. Прав был Карл Маркс, заявив когда-то: «Не бывает бесполезных знаний».

Он сделал задумчиво-печальные глаза, прищурился, улыбочку изобразил и стал вдруг очень похож на самурая, культурно отдыхающего между походами на веранде своего родового замка из рисовой бумаги.

Перед вишней в цвету Померкла в облачной дымке Пристыженная луна.

Раз началось состязание, посторонним вмешиваться не положено, и Людмила только взглядом сообщила Ляхову, что происходящее ей нравится.

Пируют в дни расцвета вишен. Но мутное вино моё бело. Но с шелухою рис мой чёрный.

Сделавшись тоже немного похожей на японку умелой гримасой, Герта печально вздохнула.

Вадим с Людмилой снова переглянулись. И оба посмотрели на Мятлева.

— Девушка, — взмахнул он рукой в сторону официантки. — Что там у вас на заветной полке в углу? «Курвуазье»? Принесите два, то есть две бутылки, я хочу сказать. «Пусть проигравший платит, кляня свою судьбу!»

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату