— Ты победишь, мама, я знаю. Ты всегда побеждаешь, — убежденно сказала Аллегра.
Особенность премии «Золотой глобус» заключается в том, что ее присуждают как за работу на телевидении, так и в кино, а значит, это награда, которую могли завоевать оба Стейнберга — и Саймон, и Блэр — и завоевывали. Аллегра очень гордилась своими родителями.
— Ты мне льстишь. — Блэр улыбнулась. Она тоже гордилась дочерью. Аллегра — удивительная девушка, между ней и матерью существовала особая связь, особая духовная близость. — Так как насчет пятницы? Ты придешь на обед?
— Я тебе завтра скажу, когда буду знать точно.
Аллегре хотелось обсудить свои планы с Брэндоном и выяснить насчет поездки в Сан-Франциско. Если он останется в Лос-Анджелесе, то сможет пойти с ней на обед к родителям, но лучше отложить разговор до утра и обсудить все вопросы разом. Мать с дочерью еще несколько минут поговорили об отце, о Скотте и Сэм. Блэр собиралась ввести в сериал новое действующее лицо, и студия очень хорошо отнеслась к ее идее.
В свои пятьдесят четыре года Блэр была все еще красива и по-прежнему полна свежих идей. В последние девять лет она достигла невероятного успеха со своим сериалом под названием «Друзья- приятели». Однако в этом году рейтинг сериала пошатнулся, и все понимали, как кстати пришелся бы сейчас «Золотой глобус». Никогда еще Блэр так не хотела завоевать эту награду.
Аллегра унаследовала фигуру от матери, была высокой, стройной, похожей на манекенщицу. Волосы Блэр, от природы огненно-рыжие, почти без помощи химии давным-давно сменили цвет на более спокойный, пшеничный. В свое время она убрала морщины под глазами, позже улучшила контуры подбородка, но общую подтяжку лица не делала ни разу. На зависть всем подругам Блэр прекрасно сохранилась, и Аллегра, видя, как красиво стареет мать, смотрела в будущее с оптимизмом.
— Секрет в том, чтобы не переборщить, — бывало, говорила Блэр дочерям, когда заходила речь о пластической хирургии.
Но Аллегра, считая, что пытаться обмануть природу и скрыть возраст — пустая трата времени, заявляла, что никогда не ляжет под нож пластического хирурга.
— Посмотрим, что ты скажешь через несколько лет, — мудро замечала Блэр.
В молодости она была такой же бескомпромиссной, но в сорок три года все-таки сдалась. В результате сейчас, в свои пятьдесят четыре, Блэр выглядела максимум на сорок пять.
— Что толку, все равно все знают, сколько мне лет на самом деле, — притворно ворчала она.
В действительности Блэр вовсе не пыталась скрыть свой возраст, а всего лишь хотела оставаться привлекательной для Саймона. В свои шестьдесят он по-прежнему был красивым, обаятельным мужчиной. Блэр говорила, что если он изменился, то только в лучшую сторону и стал еще красивее, чем был, когда она выходила за него замуж.
В ответ Саймон обычно довольно усмехался и говорил:
— Не может быть, ты выдумываешь.
Аллегре очень нравилось проводить время с родителями: добрые, умные, счастливые, любящие друг друга, они умели сделать так, что рядом с ними всем было хорошо.
— Мне нужен такой мужчина, как папа, — сказала однажды Аллегра доктору Грин. Сказала и тут же испугалась, что психоаналитик начнет искать в ее словах фрейдистский подтекст.
На этот раз доктор Грин ее удивила:
— Судя по вашим рассказам о своих родителях, я бы сказала, что это правильное решение. Вы сможете привлечь такого мужчину?
— Разумеется, — небрежно ответила Аллегра, но обе знали, что она и сама в это не верит.
Пообещав матери позвонить насчет обеда сразу же, как только прояснятся планы, Аллегра повесила трубку. Некоторое время она раздумывала, не позвонить ли Николь, но потом решила, что Джоанне это не понравится. Поэтому достала из холодильника йогурт, съела несколько ложек и набрала номер Кармен.
Как всегда, когда в желтой прессе появлялась очередная статейка о ней, Кармен приходила в отчаяние. Но на этот раз статья была просто нелепа. Газетчики заявили, что она отправилась в Лас-Вегас со своим пластическим хирургом и участвовала там в оргии. Упомянутый хирург якобы вылепил ее заново — сделал новый нос, новый подбородок, силиконовую грудь и убрал жировые складки на животе.
— Как бы я могла все это сделать? — потрясенно восклицала Кармен. В некоторых вопросах она осталась на удивление наивной и всякий раз поражалась, до чего же людям нравится сочинять всякие небылицы о знаменитостях. Например, находилось немало желающих заявить, что они учились с ней в одном классе, дружили с ней с детства, путешествовали вместе с ней, а уж количество мужчин, утверждавших, что были ее любовниками, и вовсе исчислялось десятками. Более того, недавно о любовной связи с Кармен заявили даже две женщины, что довело ее до слез. Ей казалось страшно несправедливым, что люди ни за что ни про что рассказывают о ней всякие гадости.
«Такова цена успеха», — обычно говорила ей Аллегра. Порой ей с трудом верилось, что она лишь на шесть лет старше Кармен. Юная звезда во многом была такой наивной, так удивлялась, встретившись со злобой и подлостью, что рядом с ней Аллегра чувствовала себя умудренной опытом женщиной. Кармен до сих пор верила, что ее окружают сплошь друзья, все ее любят и никто не хочет причинить боль. Но по ночам ей, наоборот, начинало казаться, что у ее двери собралась половина Лос-Анджелеса и все стремятся ворваться к ней в дом, чтобы изнасиловать. В конце концов Аллегра наняла для Кармен экономку с проживанием и посоветовала актрисе не выключать на ночь свет в холле. Помимо всего прочего, Кармен до смерти боялась темноты.
— Послушай… — Аллегра попыталась развеять страхи Кармен по поводу статьи. — При всем желании ты не могла бы сделать все эти операции просто по возрасту.
— По-твоему, кто-нибудь до этого додумается? — жалобно сказала Кармен. — Мне всего лишь удалили родинку на лбу.
Вспоминая разговор с бабушкой, она снова захлюпала носом. Бабушка позвонила из Портленда только для того, чтобы сказать Кармен, что она их всех ужасно опозорила и Бог никогда се не простит.
— Ну конечно, все поймут, что это выдумки. Ты читала статью на следующей странице?
— Нет, а что? — Разговаривая с Аллегрой, Кармен вытянулась на диване.
— Кажется, на следующей странице говорится, что какая- то женщина родила пятерых близнецов на Марсе. А еще через две страницы — что другая родила обезьяну от инопланетянина. Если они пишут такой бред, то кто станет слушать их байки, что ты сделала подтяжку лица в двадцать три года? Пошли ты их всех к черту, Кармен. Тебе нужно быть немножко потверже, не то они тебя с ума сведут.
— Они и так уже свели, — жалобно сказала Кармен.
Они проговорили около часа. Наконец Аллегра повесила трубку и пошла принимать душ, а когда вышла из ванной, собираясь сушить волосы, на подъездной аллее показалась машина Брэндона.
Аллегра встретила его у дверей в пушистом махровом халате, умытое лицо — совсем без макияжа, влажные волосы струились по спине. Она выглядела чистой, естественной и, на взгляд Брэндона, особенно сексуальной, в каком-то смысле такой была даже красивее, чем при полном параде.
— Вот это да!
Он поцеловал Аллегру, вошел в дом, и она закрыла за ним дверь. Часы показывали десять, и у Брэндона был усталый вид. Поставив дипломат на пол в прихожей, он обнял Аллегру и привлек к себе.
— Ради этого стоило задержаться на работе, — пробормотал Брэндон, целуя ее и просовывая руки под махровой халат. Под ним на Аллегре ничего не было.
— Ты проголодался? — спросила она между поцелуями.
— Умираю с голоду, — ответил он, говоря не о еде.
— И что бы ты хотел на ужин? — смеясь, спросила Аллегра, игриво обхватывая его одной ногой и стаскивая с него пиджак.
— Ну… пожалуй, ножку… а может, лучше грудку… — хрипло произнес Брэндон, снова целуя ее.
Через минуту они уже сидели на кровати; Брэндон, без пиджака, в расстегнутой рубашке, смотрел на нее взглядом, полным желания. У него был долгий день, и он выглядел усталым, но усталость, казалось, нисколько не охладила его пыл. Брэндон не хотел даже разговаривать, ему хотелось только одного: насладиться ее телом.
Аллегра помогла ему снять рубашку, затем он быстро стянул с себя брюки и трусы, и через несколько
