— Что случилось? — В эту ночь она спала сном младенца, и проснулась отдохнувшая, полная сил и готовая выдержать еще одну порцию оскорблений со стороны его матери. Однако как только миссис Гамильтон вышла из комнаты, Джефф шепотом объяснил Аллегре, что с фильмом все в порядке, а уезжают они потому, что выполнили свой долг и провели в Саутгемптоне достаточно времени. Даже он не мог выдержать здесь дольше.
— Ты правда этого хочешь? — так же шепотом спросила Аллегра, наклонившись к нему через стол. Джефф кивнул, и она не стала настаивать. Ей не хотелось отрывать сына от матери, но, похоже, ему самому даже больше, чем ей, не терпелось уехать.
Перед отъездом Джефф напомнил матери дату предстоящей свадьбы и еще раз повторил, что они с Аллегрой рассчитывают на ее приезд. Он обнял мать, и она почти ответила — но только почти; вручил Лиззи небольшую премию. Вскоре за ними пришла машина. Аллегра чуть не покатилась со смеху, увидев длиннющий белый лимузин. Джефф, заказывая автомобиль, наверное, выбрал самый длинный, какой только смог найти. В лимузине имелся бар, телевизор и еще бог знает что. У миссис Гамильтон был такой вид, словно она скорее умерла бы, чем позволила такому чудищу заехать на ее подъездную дорожку. Но Джефф выглядел очень довольным.
— У себя в Калифорнии мы, мамочка, все время на таких ездим, — заметил он небрежно. — И тебе для поездки на нашу свадьбу тоже постараемся достать лимузин.
Еще раз поцеловав мать на прощание, Джефф передал водителю чемоданы, и они сели в машину. На повороте Аллегра в последний раз оглянулась на дом. Мать Джеффа стояла на крыльце — одинокая трагическая фигура. Наверное, миссис Гамильтон и впрямь одинока, но при этом она еще и очень злобная. И по мнению Аллегры, эта женщина не стоит тех гигантских усилий, которые пришлось бы приложить, чтобы наладить с ней отношения.
Джеффа объединяло с ней прошлое, но у Аллегры с этой женщиной нет и не будет ничего общего. И после этого уикэнда Джефф никогда не станет настаивать, чтобы она наладила отношения с его матерью. Они сделали все, что смогли, выразили свое почтение, но все останется по-прежнему.
— Я тут подумал, — тихо сказал Джефф, когда лимузин повез их по направлению к скоростной автостраде, — может, нам надеть на свадьбу фески?
Аллегра рассмеялась и ткнула его локтем в бок:
— Какой же ты несносный! Ты когда-нибудь прекратишь? Скажи на милость, где ты раздобыл этот лимузин? — Она изобразила возмущение. — Ни к чему-то у тебя нет никакого почтения!
Оба расхохотались, Джефф привлек Аллегру к себе и стал целовать. Ему до смерти хотелось поскорее оказаться дома и заняться с ней любовью. Только простое понятие о приличиях помешало им любить друг друга прямо в помпезном белом лимузине. Но даже по тому, как они всю дорогу обнимались и льнули друг к другу, обоим было ясно, что уикэнд прошел отвратительно.
— Извини, Аллегра, это моя вина. Не знаю, как я раньше не догадался, что выйдет из этой поездки. Наверное, я оказался слишком упрям. Может, мне в наказание стоит самому походить на сеансы к доктору Грин?
— А мне кажется, ты просто герой, если выдержал с ней столько лет и не сломался, — сказала Аллегра с восхищением. Миссис Гамильтон оказалась самой холодной, черствой женщиной из всех, кого ей доводилось встречать, но Джефф совсем другой.
— Я никогда не обращал на нее особого внимания, а отец был другим, немного похожим на Саймона.
— Наверное, это тебя и спасло, — заключила Аллегра.
Когда наконец они вернулись в Калифорнию, обоим хотелось преклонить колени и поцеловать землю. А уж как они были рады, что вернулись в Малибу, и говорить нечего! Первое, что они сделали, войдя в дом, это стали срывать друг с друга одежду. До спальни они так и не дошли — остались на диване в гостиной. Никогда еще Джефф не занимался с Аллегрой любовью с таким яростным самозабвением; подавляющая обстановка, в которой они провели два дня, чуть не свела его с ума. А Аллегра никогда еще не была так счастлива вернуться домой. И как было хорошо, что встреча с матерыо Джеффа осталась позади.
Глава 17
В понедельник утром Джефф, как обычно, уехал на съемочную площадку в три часа утра. Проводив его, Аллегра стала просматривать пришедшие в ее отсутствие факсы и письма. Оба были рады, что вернулись, и пребывали в приподнятом настроении — особенно после вчерашнего вечера. Увидев факс от продюсера Кармен с пометкой «срочно», Аллегра нахмурилась. Продюсер уже жаловался, что Кармен настолько подавлена, что почти не в состоянии работать на съемочной площадке. А в пятницу, после выхода газеты со статьей о ее «аборте», она и вовсе стала невменяемой. Когда Аллегре попался на глаза злополучный факс, было шесть часов, в это время Кармен полагалось быть уже на съемочной площадке, и Аллегра решила поехать прямо туда и встретиться с ней.
На всякий случай, чтобы не терять времени, Аллегра захватила с собой бумаги. В половине седьмого она выехала из дома. В семь они уже разговаривали с Кармен. Все оказалось именно так, как и предупреждал продюсер. Все выходные Кармен проплакала дома над статьей в желтой газетенке. К тому же она до сих пор не оправилась от тяжелой депрессии.
— Тебе нужно сходить к психоаналитику, — спокойно сказала Аллегра, когда Кармен в сотый раз высморкалась и вытерла глаза.
— Никакие врачи не помогут, мой малыш умер, а эти мерзавцы пишут про меня всякие гадости.
— Они врут обо всех, не только о тебе, но ты не должна допустить, чтобы их писанина отравляла жизнь тебе и Алану. Ты должна им показать, что тебе все равно — и не только им, покажи Алану, что ты способна с этим справиться. Думаешь, он хочет прожить всю оставшуюся жизнь с вечно хныкающей особой, которая трясется от страха всякий раз, когда кто-то пытается ее сфотографировать? Кармен, в конце концов это просто жалко!
«Накачав» Кармен на ближайшие несколько часов, Аллегра сочла свой долг выполненным, но на всякий случай ненадолго осталась на площадке. Кармен была все еще в подавленном настроении, но, надо отдать ей должное, перед камерой делала свое дело профессионально и очень неплохо.
В десять утра Аллегра находилась еще на студии, на территории, закрытой для посторонних. В это время ей сообщили о срочном звонке из офиса. Аллегра прошла в звуконепроницаемую кабину. Говорила Элис. По словам секретарши, ей звонила Делия Уильямс, консультант по свадьбам.
— Как, она звонит мне сюда? — изумилась Аллегра.
— Нет, это я позвонила на студию, — уточнила Элис, — прошу прощения, если помешала, но у нее к вам крайне срочное дело.
— Она что, совсем рехнулась?
— Судя по голосу, такой вариант не исключается.
Соединить ее с вами?
— Ну хорошо, раз уж я здесь, соединяйте. Но на будущее, Элис, попрошу ради этой женщины меня не разыскивать. Если она будет звонить, просто спрашивайте, что передать.
— Аллегра? — В тоне похожей одновременно на жирафа и на цаплю консультантки по свадьбам Аллегре послышалось что-то зловещее. — Вы не ответили ни на один мой телефонный звонок! — с ходу накинулась на нее Делия. Аллегра подумала, что великанша ведет себя как разгневанный любовник. — Я до сих пор не знаю, какой будет свадебный торт, сделают ли в саду навес, какая музыка будет звучать в церкви, мне ничего не известно о банкете. Если уж на то пошло, я даже не знаю, какого цвета платья будут на подружках невесты!
Делия Уильямс была крайне недовольна — но далеко не так, как Аллегра. Она пришла в ярость:
— Вы хоть соображаете, что позвонили мне на съемочную площадку? Вы можете себе представить, насколько это неудобно, просто неприлично, наконец?! А не звонила я потому, что была слишком занята, вытаскивая своих клиентов из тюрьмы, отправляя в гастрольные турне и приводя их в чувство для работы. Не хватало мне еще ваших вопросов о подружках невесты!
