уже ее не шокировало и не удивляло. Просто Джек таким стал. Когда они только познакомились, все было иначе. Он был ласковее, однако после женитьбы постепенно менялся. Порой казалось, что он одержим тем, чтобы овладеть ею или войти в нее глубже и сильнее. Джек вел себя так, даже когда она была беременна, что иногда вызывало у нее страх, но все как-то обошлось. Врачу она постеснялась тогда сказать о своих опасениях.
Теперь Джек привлек ее к себе, терся об нее, кусал ее нижнюю губу. Потом он на мгновение оторвался и заметил:
— Знаешь, я все-таки рад, что заехал домой. Это лучше ленча в городе.
Джейн рассмеялась, но глаза ее в этот день не улыбались. Джек схватил ее за руку и повел по коридору в спальню, которая находилась в дальнем конце дома. Он сам так запланировал, и Джейн порой думала, что муж так сделал, чтобы дети не слышали звуков, долетавших из спальни родителей.
Когда они вошли в спальню, Джек захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. Он никогда не опускал на окнах жалюзи, впрочем, дети и так не могли бы ничего увидеть, находясь в бассейне, да и Джейн с радостью отвела взгляд на деревья, когда он грубо опрокинул ее на пол и сдернул с нее купальник. Расстегнув лишь «молнию» на брюках, он безо всяких прелюдий, без ласк вошел в нее. Руками он, как всегда, грубо мял ей груди, а потом стал кусать соски. Случалось, он кусал их до крови, но на этот раз только теребил, пока Джейн сама не возбудилась и не стала тихо стонать в его руках. Затем, к ее удивлению, он отстранился, некоторое время ласкал ее губами, после чего обеими руками широко развел ей ноги и снова вошел, на этот раз окончательно; издал громкий крик, потом длинный мягкий стон и затих на ней. Удовлетворенный, довольный собой, он напоследок касался пальцами грудей жены и не видел слез, которые медленно текли из ее глаз.
Глава 5
Джейн вошла в знакомый съемочный павильон с тяжелым чувством. Она видела лица хорошо ей знакомых плотников, звукооператоров, осветителей, с которыми работала годами. Все они были ей дороги. Она пекла для них печенье, приносила пирожные, вязала какие-то вещицы для их детей. Она любила их всех и нуждалась в них. Нуждалась, потому что чувствовала себя с ними хорошо. Они были ее семьей, как и ее дети. Эти люди были ее единственными друзьями, а теперь она их теряла.
Атмосфера была мрачной, никто в этот день ее не приветствовал. Все знали, что грядет. Жертвы были уже предупреждены. Джейн пришлось подавлять слезы, когда с ней говорил режиссер. Он описал сцену, рассказал о предстоящей «автокатастрофе» и ни словом не обмолвился, как поступает с ней в реальной жизни, что отнимает у нее роль, которую она лелеяла на протяжении десяти лет. В самом деле, это был первый день ее одиннадцатого сезона работы в сериале. Первый и последний. Джейн даже не хотела вспоминать, как все начиналось. Мысленное возвращение к тем дням было для нее невыносимо.
Она пошла наверх, в свою гримерную, и собрала в привезенный чемодан вещи: четыре черных парика, свитер, спортивный костюм, шорты, которые иногда надевала в перерывах, пару тапочек и несметное количество баночек с гримом и бутылочек с лаком для ногтей. Все это она паковала, а сама молилась, чтобы сыграть последнюю сцену и не впасть в истерику. Джейн знала, в какой шок сцена повергнет телезрителей, и, как и Лу, считала, что режиссер совершает большую ошибку. Но слово было сказано, к Рождеству все старые персонажи должны уйти.
Когда Джейн спустилась, штативы были на своих местах, с ними возились осветители. Джейн вдруг возненавидела эти штативы. Она хотела бы стоять здесь, подобно им или любым другим предметам… Она чувствовала, что впервые оставляет дом. Легче было покинуть Буффало, чем этот сериал.
На площадке уже находилось человек двадцать пять, декорации были установлены, но казалось, прошла целая вечность, пока зазвучал сигнал предупреждения, во избежание лишнего шума были выключены кондиционеры, и загорелась надпись, сообщающая, что сериал вышел в эфир.
Сцена получилась еще более кошмарной, чем Джейн опасалась, и когда камера крупно брала ее лицо в момент роковой «автокатастрофы», ее слезы были неподдельными, как и последний ужасный крик. В момент выхода из эфира Джейн потеряла сознание.
Режиссер куда-то пропал, а остальные члены группы проводили ее в гримерную. Прощальной вечеринки не было. Были прощальные слезы, объятия и обещания не терять контакта. Потом Джейн медленно отъехала на своем «Мерседесе-универсале» со стоянки и всю дорогу до дома плакала, пытаясь в то же время сочинить правдоподобную «больничную» историю, которая оправдывала бы в глазах семьи ее вид. Дома ее ждали цветы от Лу, и никого из родных, к счастью, не было. Джейсон жил в Санта-Барбаре в общежитии, а девочки задержались в школе — у них была тренировка. Даже Джек дал супруге передышку. Он позвонил и сообщил, что ввиду незапланированной встречи вернется домой только в девять.
Джейн несколько часов кряду лежала на кровати, плакала и даже ни разу за весь вечер не подошла к телефону. Ей ни с кем не хотелось говорить. Ее жизнь в сериале отошла в прошлое, карьера окончательно завершилась, именно так, как того хотел Джек много лет назад, грядущая же жизнь представлялась ей совершенно бесцветной, более бесцветной, чем когда-либо. К счастью, она, одетая, спала, когда вернулся Джек. Он в этот вечер слишком много выпил и отключился, не успев приступить к ночному сексуальному ритуалу со своей женой. Джек так и оставил ее, одетую, надломленную и измученную перипетиями дня. Он понятия не имел, что она переживала, что делала на протяжении последних десяти лет или даже кем была.
Глава 6
К четырем часам дня Уорвик уже довольно изрядно устал от обслуживания клиентов в баре «У Майка». Наступило некоторое затишье, посетители были только за стойкой бара или играли в пул. Билл болтал с Адамом, когда раздался телефонный звонок.
— Это тебя.
Билл, удивленный, взял у Адама трубку и вдруг подумал, не Сэнди ли это. Он не мог вспомнить, говорил ей или нет, что собирается здесь работать. Вообще он весь день за нее очень беспокоился. Но это была не Сэнди. Это был Гарри, его агент.
— Привет, старина.
— Как ты меня здесь нашел?
— Твой автоответчик сообщил мне этот номер. Где ты сейчас?
Билл запамятовал, что все-таки записал телефон бара на автоответчике.
— Работаю для разнообразия. Официантом в моем любимом баре.
— Скажи им, что больше работать не будешь.
— А почему? Для меня есть главная роль в фильме? — пошутил Билл, присаживаясь за стойку бара.
— Ты не будешь против нового сериала Мела Векслера?..
Наступила пауза. Билл уставился н пространство, задавая себе вопрос, не ждет ли его очередное разочарование.
— ..Он сейчас подбирает к нему состав. Сериал должен получиться мощный, крутой. Я услышал о нем на прошлой неделе и узнал, что Векслер ищет парня твоих лет. Мы послали ему твой ролик, и он хочет с тобой увидеться.
Билл присвистнул и с ухмылкой посмотрел на Адама.
— Думаешь, у меня есть шансы? Он не решался тешить себя надеждой, он уже построил столько воздушных замков, и все они рухнули. Но, может, на этот раз… в этом и состояла прелесть профессии. Всегда была надежда, всегда имелся еще один шанс.
— Я думаю, у тебя есть неплохие шансы. Он хочет увидеться с тобой завтра в десять утра. У меня есть экземпляр сценария. Познакомься с ним сегодня вечером. Ручаюсь, старик, что он тебе понравится. Можешь зайти за ним ко мне в офис?
— Я работаю до десяти. Можно взять его у тебя дома?
— По пути домой я его оставлю у тебя. Только обещай мне, что прочтешь. Меня не касается, что сегодня вытворит Сэнди. Закройся в ванной и прочти.
— Прочту, прочту. Можешь не уговаривать.
— Хорошо. И позвони мне после встречи с ним.
— Позвоню.
Билл с мальчишеской улыбкой повесил трубку. У него был довольный вид. Адам усмехнулся:
