Максим восхитился, насколько четко генерал выстраивает мизансцены.
– Никаких вопросов. Только вот это – уберите. – Профессор отодвинул автомат брезгливым жестом.
Решительно перешел на ту сторону, присел возле своей машины, включил что надо.
Левый вырез в стене исчез. Осталось лишь окно.
Настоящее. Лужайка сквозь него виднелась та же самая, но ни Маштакова, ни бойцов, ни аппаратуры на ней не было.
Инженер Генрих смотрел на круглый зеленоватый экран, где красные синусоиды слабо подрагивали между жирными синими осями абсцисс и ординат. Такой вот цветовой контраст, для пущей наглядности.
– Они уже там. Пока процесс идет нормально.
Второй проем снова возник сам собой, на том же месте. Маштаков, стоя по колено в высокой траве, улыбаясь во весь рот, развел руками, демонстрируя эффект и полную надежность системы управления, после чего неспешным, даже подчеркнуто ленивым шагом вернулся в комнату.
– Я же говорил, господин генерал. Можете и вы прогуляться.
– А что я там увижу? – желчно спросил Чекменев. – Если все так, как задумано, ребята и без меня разберутся. А почему, кстати, проход нельзя держать открытым постоянно? Было бы гораздо удобнее…
Маштаков усмехнулся снисходительно. Как на вопрос трехлетнего ребенка.
– Игорь Викторович, неужели неясно – пока проход открыт, той реальности не существует. Вернее, она существует, но только в радиусе двенадцати с половиной метров вокруг генератора. А дальше нечувствительно сливается с исходной. По принципу кольца Мёбиуса. Куда пойдешь, оттуда и придешь.
Насчет кольца Мёбиуса Чекменев слышал. И даже сам на уроке математики в гимназии склеивал. Но куда при этом девается вторая сторона, не понимал как тогда, так и сейчас.
Но, блюдя достоинство чина и должности, сделал вид, что объяснение его вполне устроило.
– А радио туда тоже не достает? Ведь, по вашим словам, пространство все-таки одно и то же, а радиоволна вроде бы материальна и при этом живым существом не является…
Чекменев угодил в самую точку. Вопрос с проходимостью, точнее, с шириной распространения радиоволн занимал не только теоретиков, но и непосредственно заинтересованных в этом людей. Тарханова и Ляхова – на Ближнем Востоке, генерала – сейчас и здесь.
Маштаков об этом задумывался на своем уровне.
– Насчет материальности или нематериальности радиоволн можно дискутировать долго и безуспешно. Я, например, окончательного ответа не знаю. Волна, частица или то и другое сразу – никто не доказал.
В качестве гипотезы могу заявить, что дело, очевидно, в определенном физическом (или мистическом) сродстве электромагнитного и хроноквантового полей. Видимо, каким-то образом первые гасятся при взаимодействии со вторыми.
Чекменев опять взглянул на Максима.
– А если – наоборот? Радиоволнами можно гасить хроноквантовые?
Бубнову на это ответить было нечего. Разве что популярным в России жестом развести руками. Темна, мол, вода во облацех…
– Ну, коли так – вперед. Обойдемся и без связи. Вот, держите, – Игорь Викторович протянул доктору запечатанный конверт. – Вы, подполковник, осуществляете общее руководство, военное и научное. Надеюсь, наши друзья не могли уйти далеко. На их месте я бы вообще ждал помощи где-то здесь.
– Посмотрим. Поищем следы, а там разберемся… – это ответил уже не Максим, а подтянутый поручик лет двадцати пяти, возможно, не отягощенный знанием математики и физики, но отлично разбирающийся во всем остальном.
Чекменев не озаботился даже тем, чтобы участники операции познакомились друг с другом заранее. Фамилий и имен напарников Максим до сих пор не знал.
А может быть, это и правильно по их специальным обычаям и инструкциям? Парни крепкие, наверняка опытные, дисциплине обученные, ну и хватит пока. Кого зря Чекменев на такое дело не пошлет.
– В общем, желаю удачи. Пакет вскрыть, когда останетесь одни.
Вышли на лужайку, и проход за спиной закрылся со скоростью, почти неуловимой глазом, но все же не мгновенно.
– Присядем, господа офицеры, – указал Максим на порядочный кусок бревна, покрытый лаком и установленный на двух чурбачках покороче. На манер скамейки.
Выложенный из дикого камня мангал и толстый слой золы показывал, что здесь в урочный час развлекались шашлыками.
Доктор приставил к бревну автомат, предварительно взглянув, стоит ли он на предохранителе (кто-то ему рассказывал, что дегтяревские машинки иногда имеют свойство стрелять сами собой, по причине особой силы пружин, способных сдвинуть с места шептало), сбросил с плеч ранец, расстегнул ремни.
– Короче, вольно. Можно закурить. Будем знакомиться, – не приказал, а скорее предложил он. – Вы, я так понимаю, командир десанта? – спросил он у того офицера, который держался заметно свободнее других и не стеснялся перебивать генерала.
– Так точно. Поручик Щитников, – невольно приподнялся тот.
– Сиди. Звать как?
– Владимир.
