кроме сна. Она еще успела ощутить, как руки хозяйки осторожно снимают с нее мокрую одежду, укладывают на кровать и укрывают чем-то теплым. Через минуту Элейн уже провалилась в сон, поджав колени и прикрывая руками живот…
Когда она проснулась, было уже позднее утро, но в комнате царил полумрак, а из-за стен доносился шум прибоя. Около постели стоял Роберт.
– Нам пора, – сказал он. – Госпожа Гиллеспи приготовила сухую одежду и немного еды.
Отдохнув, Элейн снова обрела былую решительность.
– Я никуда не поеду. Ты хочешь, чтобы я потеряла своего ребенка?
Роберт сощурился.
– Моего ребенка? – тихо переспросил он. – Нет, я не хочу, чтобы ты потеряла его. Я хочу, чтобы он родился дома, в Фозерингее. Когда мы покинем Шотландию, то поедем медленнее, я попрошу найти для тебя какую-нибудь повозку. Завтра мы должны быть в Бервике.
– Я не поеду. – Элейн чувствовала, как внутри нее поднимается волна страха, и постаралась не дать ему овладеть собой. – Ты не можешь этого сделать. Король убьет тебя!..
Роберт хмыкнул:
– Не думаю. Как ты считаешь, почему он до сих пор не женился на тебе, если хотел сделать это? Милая моя, он вовсе не хочет жениться на тебе! И я скажу, почему! Он знает, что твой ребенок – не его!
– Нет, его! – Элейн была готова разрыдаться от бессилия.
Роберт опустил подсвечник с горящей свечой и присел на край кровати.
– Бедная Элейн! Какие высокие мечты! Она не хочет больше быть графиней Честер, она решила стать королевой Шотландии! Нет, моя милая, этому не бывать. Ты – моя жена, и ею останешься. И все твои дети… – Он положил свою руку на ее живот, – будут моими! Тебе понятно? – Роберт еще некоторое время смотрел на нее, потом встал и молча вышел; Элейн услышала глухой стук дверного засова.
Поднявшись с постели, Элейн подошла к окну и открыла ставни. Ветер стих, но воздух был влажным и очень холодным. Башня, в которой она ночевала, стояла на небольшом лесистом холме близ берега. Над морем висело облако тумана, сквозь который угадывались близлежащее островки. Бежать было некуда, поняла Элейн.
Она осмотрела свое вчерашнее пристанище. Круглая комната была обставлена скудно, вся мебель состояла из кровати и двух сундуков. За одной аркой стоял умывальник, за другой, закрытой занавеской, был небольшой алтарь, сделанный в углублении стены, с распятием и маленьким стеклянным окошком над ним.
Элейн захотела помолиться, но не могла сосредоточиться на молитвах. Ее беспокоила ноющая боль в спине, так и не прошедшая за ночь.
Одевшись, она поела то, что ей принесла служанка, и задумалась. Элейн достаточно хорошо знала Роберта, чтобы быть уверенной: никакие угрызения совести не заставят его отказаться от своего решения, и если ему придется силой принудить ее к чему-либо, то он будет только рад еще раз ощутить свою власть над ней. Нет, она не доставит ему этого удовольствия! Единственный шанс убежать надо было тщательно обдумать. Хозяйка, Гиллеспи, как назвал ее Роберт, не решилась даже отвечать на вопросы Элейн, не то что разговаривать с ней, – она лишь сурово покачала головой, когда Элейн спросила, где они находятся. Тем не менее, она полагала, что они все еще находятся в пределах владений графа Файфа, – об этом говорил графский герб, вышитый на накидках, прикрывающих доспехи спутников Роберта. Но почему Малкольм Файф помогает ему? Он вовсе не собирался становиться врагом своему королю, а кроме того, он сам все еще строил планы на Элейн…
Она так ничего и не придумала, когда Роберт поднялся к ней в комнату. Он осмотрел ее одежду, пахнущую дымом, но сухую и теплую, удовлетворенно кивнул.
– Я рад, дорогая, что ты решила быть разумной. Лошади ждут нас!
У Элейн мелькнула мысль, что если у нее окажется хорошая свежая лошадь, то есть шанс на побег. Сжав зубы от мучительной боли в пояснице, она спустилась по лестнице вслед за Робертом.
Заметив с тревогой, что он опять собирается посадить ее на своего скакуна, Элейн сказала:
– Я поеду на собственной лошади!
– Нет, дорогая! Будет безопаснее и для тебя, и для ребенка, если ты поедешь вместе со мной. К тому же здесь совсем недалеко!
Действительно, они проехали меньше полумили вниз по холму и оказались на берегу небольшого залива, где, привязанная к толстому бревну, качалась на воде небольшая лодка.
– Я ни за что не поплыву на этом. – Элейн в ужасе посмотрела не нее. Надежды на побег таяли, и страх снова стал охватывать ее.
– Поплывешь, моя милая. Перевозчик доставит нас на другой берег Форта, а там уже должны ждать свежие лошади.
Роберт соскочил на землю. Двое людей лорда Файфа взяли Элейн под руки и перенесли в лодку.
– Нет! – вскрикнула Элейн, тщетно пытаясь встать, но Роберт уже был рядом и держал ее.
– Сиди спокойно, иначе свалишься за борт! – прокричал он, перекрикивая шум воды.
Лодочник поставил парус, и лодка, подгоняемая ветром, резво понеслась к югу. Не прошло и часа, как они пристали к пустынному песчаному берегу, где под раскидистыми соснами их ждали два всадника с лошадьми. Лодочник выволок свое судно на песок; Элейн вытащили и отнесли на сухое место. Она продрогла до костей, одежда была снова мокрой и тяжелой, спина болела еще сильнее. Она и раньше никогда не страдала от морской болезни, но Роберт почти все плавание провел, свесившись за борт, и, даже выйдя на берег, был совершенно зеленым.
Элейн отдышалась и, опустившись на мягкий песок, сказала:
– Дальше я не пойду.
Роберт стоял, прислонившись к дереву, ноги едва держали его. Чувствовал он себя отвратительно; хотя он понимал, что им необходимо продолжить свой путь на юг и как можно быстрее покинуть пределы Шотландии, его желанием в этот момент было лечь на землю и умереть.
– Хорошо, – сказал он. – Я спрошу у всадника, может быть, у них найдется место, где ты сможешь отдохнуть. – Элейн видела, что Роберт сам тоже не в силах сделать и шага, но голосу своему он старался придать недовольство.
Их привели в небольшой дом на окраине ближайшей рыбацкой деревни. Лошадей увели, Роберту уотроили место для отдыха в сарае, полном сена, а молодая, веселая женщина, по-видимому, хозяйка, провела Элейн в дом. В комнате сильно пахло рыбой, а кровать представляла собой ворох высушенных веток вереска и папоротника, покрытых овечьими шкурами. Элейн показалось, что это самое прекрасное место на земле. Снова, как и вчера, она упала на постель, но уже другая хозяйка сняла с нее промокшее платье и укрыла еще одной теплой овечьей шкурой.
Проснулась Элейн от неожиданной и жестокой боли, пронзившей ее спину и задержавшейся где-то в животе. Был уже поздний вечер; очаг горел неярко, и в его слабом свете Элейн разглядела фигуру своей хозяйки, дремавшей в кресле у огня. Внезапно снова подступила боль, и Элейн не смогла сдержать стон.
– Что с вами, миледи? – Молодая женщина проснулась, вскочила и подошла к Элейн.
Элейн пыталась не шевелиться, но дрожь пробирала ее, и мелкие бисеринки пота быстро сохли на ее горевшем лице.
– Ребенок!.. – прошептала она. – Кажется, начинается…
Женщина проворно раскидала куски торфа, которыми был прикрыт огонь, и подбросила несколько сухих толстых веток. Потом она взяла большую сальную свечу, зажгла ее и поставила на стоявший в углу сундук. Подойдя к постели, она потрогала ладонью горячий лоб Элейн, снова застонавшей в этот момент.
– Боже, – забормотала она, – что же делать? Надо позвать на помощь!
Ее испуганный голос услышал Роберт. Он вошел и остановился у двери, а хозяйка, накинув на голову платок, выскочила во двор и поспешила к соседке.
Роберт, с бледным и перекошенным лицом, смотрел на Элейн, не решаясь подойти ближе. Его рот искажала странная злая усмешка.
– Это ты во всем виноват! – прохрипела Элейн. – Если я потеряю ребенка, я убью тебя собственными руками! Александр не успел этого сделать, но я убью тебя!
