– А вам известно, какой уход необходим ребенку его возраста?
– Да, сэр. Я сам ухаживал за ним до марта. Сандра... в общем, ее часто не было дома, и она на самом деле плохо представляла себе, как надо ухаживать за ребенком.
– А вы представляли? – со скептическим видом спросил судья, но Бенджамин, похоже, владел ситуацией.
– Нет. Но пришлось научиться. Я ухаживал за ним ночью, после работы, и иногда брал его с собой. Я тогда работал на двух работах, чтобы оплачивать... ну, вобщем, все... Сандра накануне родов бросила работу.
– И вы брали ребенка с собой на работу?
– Иногда, когда ее не было дома. Мне больше не с кем было его оставить, а няньку нанять нам было не по карману.
Лицо судьи было бесстрастно. Оливер же никогда так не гордился своим сыном, как в тот момент. Это уже был не юноша, а настоящий мужчина и замечательный отец. Он мог быть опекуном ребенка. Олли надеялся, что судья будет того же мнения.
– А теперь вы и малыш жили бы с вашим отцом?
– Да, сэр.
– И он на это соглашается?
– Да, соглашается, – ответил Бенджамин, а Оливер со своего места кивком подтвердил.
– А что, если вы решите покинуть отцовский дом? Скажем, вдруг вы опять бросите учебу или найдете себе новую спутницу?
– Тогда я заберу Алекса с собой. Он для меня важнее всего. А если я брошу учебу, то буду работать, чтобы его содержать, как я делал и прежде.
– Можете вернуться на свое место, мистер Ватсон. Объявляется короткий перерыв. Заседание будет продолжено через пятнадцать минут.
Судья стукнул молотком и покинул зал, а Бенджамин сошел со свидетельского места, внешне спокойный, но взмокший, как мышь.
– Вы были молодцом, – шепнул ему адвокат, – так и продолжайте.
– Почему он объявил перерыв? – поинтересовался Оливер.
– Может, он хочет снова прочесть документы, чтобы убедиться, что все в порядке? Но Бенджамин вел себя просто прекрасно. Я бы отдал ему моих сорванцов, если бы он захотел.
Адвокат улыбнулся, пытаясь их ободрить.
Через пятнадцать минут, нервно побродив по вестибюлю, они снова заняли свои места. Появился судья, он окинул взглядом зал, посмотрел на Оливера, адвоката, в упор на Бенджамина и стукнул молотком:
– Заседание продолжается. Не вставайте, сидите, пожалуйста. – И потом, глядя в глаза Бенджамину, с грустью в голосе произнес: – Вы вознамерились взвалить на себя тяжелую ношу, молодой человек. Это ответственность, от которой нельзя увильнуть, о которой нельзя забывать. Нельзя взять выходной от отцовских обязанностей. Нельзя передумать или отказаться. На протяжении следующих восемнадцати лет, если не дольше, ответственность за этого малыша будет лежать исключительно на вас, если суд назначит вас полноправным опекуном. Как бы то «ни было, до сих пор вы замечательно справлялись с грузом этой ответственности. Призываю вас серьезно отнестись к своему решению, помнить о нем всю жизнь и ни на минуту не забывать о своих обязательствах в отношении вашего сына... Настоящим суд назначает Бенджамина Оливера Ватсона единственным опекуном Александра Вильяма Картера. Мальчик полностью вверяется вам с сегодняшнего дня, двадцать девятого августа. Лишение его матери родительских прав одобрено судом и вступит в силу в предусмотренный законом срок. Вы имеете право по вашему желанию изменить фамилию ребенка на вашу сейчас или потом. Судья ласково взглянул на Бена и улыбнулся.
– Ребенок ваш, мистер Ватсон.
И дал знак судебному приставу, который встал и открыл двери. В зал вошла сотрудница приюта с малышом на руках. Вид у него был довольный и немного удивленный от непривычной обстановки. Глаза его отца, дедушки и даже адвоката наполнились слезами.
– Можете забрать Александра домой, – мягко сказал судья.
Женщина направилась прямо к Бенджамину и вручила ему Алекса. Тот радостно запищал, узнав папу. Адвокату передали небольшую картонную коробку с имуществом малютки: парой пижамок, ползунков и плюшевым мишкой – подарком Бенджамина по случаю появления на свет. Потом все плакали, смеялись. Бен восторженным взглядом посмотрел на судью:
– Благодарю вас, сэр... Большое спасибо, сэр!
Тот улыбнулся, встал и спокойно покинул скамью. Адвокат проводил их из зала суда. Ватсоны пожали ему руку и поблагодарили. Бенджамин сел на заднее сиденье и крепко обнимал сына, хотя для малыша и было уже приготовлено специальное креслице с ремнями безопасности.
Они решили не заезжать к Элис Картер за остальными вещами Алекса. Бенджамин не хотел ее больше видеть. Единственным его желанием было брать сына домой и не расставаться с ним никогда. Ему даже не хотелось идти на следующий день на занятия в университет, чтобы не оставлять малыша ни на минуту.
Домой они ехали медленнее, для разнообразия по автостраде S 99. Бенджамин взволнованно говорил, а малыш себе лопотал. Разговор касался судьи, суда и, наконец, Сандры. Сотрудница приюта сказала их адвокату, что Сандра была настроена решительно и определенно. Она понимала, что не справится с ответственностью за ребенка, да и не хотела даже пытаться. В отсутствие Бенджамина единственным ее желанием стало избавиться от малыша. Отсрочка лишения Сандры родительских прав теперь была только формальностью. Никаких проблем не предвиделось, и все, что оставалось сделать Бенджамину, – это оформить изменение фамилии ребенка на свою. Впрочем, юристы из «Лоуб энд Лоуб» собирались сами этим заняться.
