образом «Tigris» становится их прямым конкурентом. Кстати, дислоцируется он на территории военной части именно в кантоне Берна… Может быть, это их выпустили на учебную охоту? Тогда связываться с ними, конечно, опасно. А с другой стороны, вряд ли им нужен ненужный шум, учитывая натянутые отношения с властями кантона… Нет, вряд ли это «Tigris» или «Enzian», не похоже…
— У меня нет документов, — пожал плечами Ледников. — Я не взял их с собой.
Документов при нем действительно не было — они остались в куртке, которую он бросил на заднее сиденье машины. Сказать об этом? Но тут возникает вопрос: он нужен этим людям один или вместе с Женей? Он бросил взгляд в ее сторону и увидел, что она, высунувшись из машины, внимательно наблюдает за всем происходящим.
— Тогда вы поедете с нами, — безапелляционно заявил долговязый.
— Чего ради! И вообще, что происходит?
Ледников решил, что пора несколько обострить ситуацию, чтобы понять, насколько серьезно настроены долговязый и его напарник. Если будет ясно, что очень серьезно, тон можно будет и сбавить.
— У вас нет никаких оснований меня задерживать. Вы что — гестапо?
Как он и рассчитывал, гестапо произвело впечатление.
— Сейчас я тебе покажу гестапо! — прошипел долговязый и вытянул из кобуры пистолет. — Руки за голову и на колени! На колени, я сказал!
— Это унижение моего человеческого достоинства, — гордо сказал Ледников. — Я буду на вас жаловаться.
Долговязый демонстративно плюнул.
— Я забью твою жалобу в твою поганую глотку, понял!
Ледников подумал, что пора снизить градус общения. Долговязый то ли слишком нервный, то ли просто тупое животное. Оба варианта не сулили ничего хорошего. Пожалуй, лучше всего увести их от Жени. Во-пер-вых, для ее безопасности, а во-вторых, она сможет обратиться в полицию в случае чего… В случае чего? В случае, если ему не удастся избавиться от этих двух придурков. Вот только как это сделать?
В этот момент он услышал, как взревел мотор, а потом увидел, что серебристый «гольф» Жени летит прямо на них с долговязым. Тот обернулся, выпучил глаза, а потом инстинктивно бросился в сторону, почему-то пригнувшись. «Гольф», круто развернулся, сбив долговязого с ног, и остановился рядом с оцепеневшим от неожиданности Ледниковым. Заодно он прикрыл его от второго полицейского. Дверь машины распахнулась, Ледников увидел удивительно спокойное лицо Жени, только глаза ее сузились от напряжения.
Он нырнул в машину и быстро захлопнул дверь. Женя тут же рванула с места, причем бросила «гольф» прямо на полицейскую машину. Напарник долговязого покатился по дороге, хотя «гольф» его не задел, пролетев мимо в паре сантиметров.
Женя гнала машину в сторону Берна, а Ледников с изумлением смотрел на ее четкий профиль. Вдруг пришла в голову мысль, что он бы не удивился, если такое совершила Разумовская, это было бы как раз в ее духе. Но то была Разумовская…
— Где это вы научились таким штукам? — спросил он.
— Это Аня… — хрипловатым от напряжения голосом ответила Женя. — Я же вам сказала, что это она учила меня водить машину, еще в Москве.
— Понятно.
— Погони нет? — поинтересовалась Женя.
Ледников обернулся.
— Нет. Как вы догадались, что это не полиция?
— Никак. Я об этом даже не думала.
Женя вдруг резко затормозила. Она вдруг как-то вся осела, словно мышцы ее мгновенно одрябли. У нее даже лицо осунулось. Видимо, боевые подвиги не были ее привычным занятием.
— Я передохну, — словно извиняясь, сказала она.
Она опять выглядела беспомощной и испуганной. Перемена случилась буквально на глазах.
— Давайте я поведу машину, — сказал Ледников и открыл дверцу.
Женя послушно передвинулась на его место, а он сел за руль.
Какое-то время ехали молча.
— Значит, это была не полиция? — спросила Женя. — Тогда кто же? И что им от нас было надо?
— От меня, — поправил ее Ледников. — Вы их не интересовали. О вас они не сказали ни слова.
Он потом повторил это еще раз, чтобы успокоить Женю. Во-первых, это была правда. А во-вторых, зачем пугать ее еще и наездами неведомых лже-полицейских? Ей и так досталось в последнее время.
Когда они уже подъехали к ее дому, позвонил Немец и сказал, что нужно срочно встречаться. Голос у него был серьезный, он даже ни разу не отпустил какой-нибудь своей обычной шуточки.
— Мне надо ехать, — сказал Ледников.
Женя замерла от неожиданности, потом молча кивнула, и Ледникову показалось, что губы ее дрогнули.
— Я вам оставлю свой телефон на всякий случай.
Теперь ему показалось, что в ее глазах блеснули слезы.
— У вас что тут, в Швейцарии, никого нет?
Женя чуть заметно покачала головой.
— Может быть, вам вернуться в Москву? Хотя бы на время?
— Знаете, я уехала из Москвы, потому что у меня не было сил жить там. Я буквально умирала от ужаса, боялась выйти на улицу… Боялась всего — людей, их лиц, голосов, доносившихся в окно, даже телефонных звонков… Врачи говорили, что это нервный срыв, который нужно пережить. И вот тогда папа предложил мне переехать сюда.
— А здесь, значит, не страшно?
— Не настолько.
— Ну что ж, хорошо, когда есть возможность перебраться в Швейцарию.
Ледников вылез из машины. У дома напротив никого на сей раз не было.
— Женя, а кто живет в этом доме? — спросил он.
— Сейчас никто. Я слышала случайно, что хозяева уехали за границу.
— А я утром видел человека, который подстригал изгородь.
— Видимо, они договорились с кем-то, что он будет следить за порядком. В Швейцарии нельзя по- другому.
— Ну да. Эти мне швейцарцы… Вам сейчас следует отдохнуть. Всего доброго.
Через пару шагов ему почему-то захотелось обернуться, но он заставил себя не делать этого.
Глава 7
Ignorantia non est argumentum
Отрицание не есть доказательство
Целью инсценировки на месте преступления может быть стремление избежать позорной огласки или желание подставить другое лицо.
Офис мэтра Александра Арендта, известного бернского адвоката, в который Ледникова привел Немец, производил странное для Швейцарии впечатление. В углу висели православные иконы, на стенах хорошо знакомые Ледникову портреты российских юристов, правоведов и совершенно незнакомые портреты священнослужителей тоже явно российских…
Да и сам хозяин, невысокий узкоплечий мужичок с окладистой бородой, стриженный под горшок, наряженный в какой-то старинного покроя сюртук, больше походил на героя пьес драматурга Островского,
