сохранять тердивизии в районах, прилегающих к границам страны; 3. Воздерживаться от расширения терформирований в национальных и казачьих районах.
За рамками нашего исследования остаются финансово-экономические вопросы, связанные с функционированием терсистемы. Отметим лишь, что и эти проблемы детально рассмотрены в докладной записке ОГПУ. Не осталась без внимания и низкая боеготовность территориальных дивизий.
Анализ этого важного документа показывает, что чекисты вышли далеко за рамки рассмотрения чисто оперативных сложностей обслуживания территориальных частей. Они обратили внимание военного руководства на те аспекты терсистемы, которые объективно выпадали из его поля зрения, и в частности на политическую активность переменников за рамками времени сборов и опасные проявления влияния антисоветских элементов на них.
Однако, зная о дальнейшем развитии территориальной системы, можно утверждать, что К. Ворошилов не отреагировал на докладную записку должным образом.
В начале июня 1929 г. Г. Ягода вновь направляет К. Ворошилову подготовленную Особым отделом ОГПУ справку о наиболее слабых местах терсистемы РККА, выявившихся в связи с ростом «крестьянских настроений». Охарактеризовав обстановку и констатировав факт снижения уровня политико-морального состояния в территориальных частях и соединениях, чекисты высказали свои предложения по исправлению ситуации. Приведем основные из них: 1. Направить в терчасти лучший комполитсостав; 2. Комплектовать младший комсостав исключительно по экстерриториальному принципу; 3. В кавалерийских дивизиях категорически отказаться от ухудшения социального состава переменников, усилив кредитование бедняков для покупки ими лошадей в целях призыва бедняков в кавалерию; 4. Усилить чистку территориальных частей от социально чуждых элементов[1127].
Поскольку указанные предложения не затрагивали вопрос о целесообразности самого существования терчастей, то на них последовала положительная реакция. К. Ворошилов на протяжении своего руководства Реввоенсоветом СССР и военным наркоматом не хотел или не смог преодолеть взгляд, выработанный еще в 1923 г. на XII съезде РКП(б) о том, что внедрение и развитие территориальной системы является одним из действенных инструментов влияния партии на деревню — через сборы переменного состава и межсборовую работу. Он не хотел и слушать о низком уровне боевой выучки и морально-психологической подготовки территориально-милицейских соединений и частей. А именно это выявила со всей очевидностью практика их применения. Здесь уместно сослаться на мнение маршала Г. Жукова. В своих воспоминаниях он отмечал следующее: «В нашей неподготовленности к войне с немцами, в числе других причин, сыграла роль и территориальная система подготовки войск, с которой мы практически распрощались только в 39-м году. Наши территориальные дивизии были подготовлены из рук вон плохо. Контингент, на котором они развертывались до полного состава, был плохо обучен, не имел ни представления о современном бое, ни опыта взаимодействия с артиллерией и танками… С одной из таких территориальных дивизий, 82-й, мне пришлось иметь дело на Халхин-Голе. Она побежала от нескольких артиллерийских залпов японцев. Пришлось ее останавливать всеми подручными средствами»[1128] .
Таким образом, мы можем констатировать, что чекисты абсолютно резонно ставили на протяжении 20-х годов вопрос о низкой эффективности территориальной системы, опасностях, которые она в себе таит. Взгляды сотрудников ОГПУ совпадали с мнениями реалистично мысливших представителей командования РККА.
В ходе реформирования РККА чекисты, используя свои оперативные возможности, оказывали содействие высшему военному руководству и командованию на местах в реализации принципа единоначалия, одного из важнейших принципов военного строительства. Претворение его в жизнь являлось объективно обусловленной закономерностью развития Вооруженных сил. Однако, в силу специфичности процесса создания РККА и Флота в СССР, указанный принцип одномоментно внедрить было невозможно. Власть командиров в годы Гражданской войны решительно ограничивалась наличием института комиссаров. С окончанием войны, после резкого сокращения армии, а следовательно и командного состава, проведения его чисток от ненадежных в политическом плане лиц из числа бывших офицеров, насыщения Красной армии выпускниками советских военных школ и академий, ЦК РКП(б) посчитал возможным принять постановление от 28 июля 1924 г. о введении единоначалия в войсках[1129].
Однако единоначалие распространялось не на всех командиров, а лишь на членов большевистской партии, способных взять на себя не только строевые и административно-хозяйственные функции, но и полностью отвечать за морально-политическое состояние войск.
К концу 1925 г. число единоначальников в Украинском округе увеличилось в три раза, в Западном — в два с половиной, а в Северо-Кавказском — почти в два раза[1130] .
Правда, прирост достигался в основном за счет старшего и высшего комсостава, а не на уровне командиров батальонов и рот. Политработники менее активно переходили на командные должности, проявляя некоторый консерватизм, не желая при этом сокращения своих прав и переквалификации из комиссаров в помощников по политической части. Подытоживая первые успехи в переходе к единоначалию, руководитель Политического управления РККА А. Бубнов сказал, что многие командиры, став единоначальниками, сваливали всю ответственность за партийно-политическую работу и моральную устойчивость войск на комполитов[1131].
Более того, некоторые военные работники начали поговаривать, что необходимо ослабить партийное руководство армией. С другой стороны, обозначилась тенденция ускоренной коммунизации комсостава, которая заключалась во вступлении в ряды РКП(б), ВКП(б) для того, чтобы стать единоначальником и избавиться от надзора комиссаров[1132].
Многие политработники и чекисты реально понимали, к чему этот процесс может привести. По крайней мере, для сотрудников ГПУ — ОГПУ политическая и нравственная физиономия некоторых старших и высших командиров была ясна. Мы уже приводили сведения о М. Тухачевском и об И. Уборевиче. Дополним их следующими фактами.
В октябре 1929 г. Особый отдел Украинского военного округа прислал внеочередное донесение о попытке самоубийства командира-комиссара (т. е. единоначальника —
Несколько месяцев спустя ОГПУ сообщило наркому по военным и морским делам о попытке самоубийства на почве употребления наркотических веществ командира-комиссара 2-й стрелковой дивизии. Поведение комдива стало темой для обсуждения подчиненными, что самым непосредственным образом влияло на морально-политическое положение начсостава[1134].
Регулярно пьянствовал и командующий Краснознаменной Кавказской армией К Авксентьевский, вследствие чего у него был серьезный конфликт с начальником политуправления Иппо[1135].
Командарма пытались лечить (одновременно с учебой в немецкой академии —
Партийная часть начсостава Балтийского флота отказала командующему М. Викторову в доверии, отклонив в октябре 1930 г. его заявление о приеме в члены ВКП(б)[1137] .
Чекисты вынуждены были оперативными мерами прикрывать обстоятельства убийства командира 2-го кавалерийского корпуса Г. Котовского. Начальник Одесского отдела ОГПУ Л. Заковский сообщил Г. Ягоде, что политическим совещанием (в него входили комполит корпуса, начальник особого отдела и военный прокурор —
Следствие по факту гибели Г. Котовского взял лично на себя Л. Заковский, развивавший версию о
