работы и фарфоровые тарелки с толстым золотым ободком. В самом его центре располагалась прелестная композиция из шелковых цветов.
Каверс заметил, что Редер ее изучает, и пояснил:
– Подарок моей жены. Слишком часто у нас живых цветов не оказывалось. – Он улыбнулся. – Она меня уверяла, что наша обстановка от этого немного культурнее станет.
– Она была права, – заверил его Редер. – Просто восхитительно.
Капитан кивнул в знак благодарности, а затем слегка сдвинулся вбок, когда дежурные по офицерской кают-компании начали подавать.
Беседа была приятно-непоследовательной, и вскоре Редер уже испытывал острое нетерпение, прикидывая, как бы ему рядом с командиром эскадрильи усесться. Им было что обсудить.
– Но если вы это сделаете, – сказал ему капитан Каверс, – вы уже больше ни с кем не познакомитесь. А ведь цель этого собрания именно такова.
Питер удивленно на него взглянул, а затем рассмеялся.
– Неужели на мне так все было написано? – спросил он.
– Вы прямо через стол были готовы перелезть, – уголком рта ответил ему Каверс. Затем он слегка двинул бровями. – Поймите меня правильно, коммандер. Я рад, что вы пылаете таким энтузиазмом в отношении ваших обязанностей. Но всему свое время. И прямо сейчас, – многозначительно подчеркнул он, – время знакомиться.
«Намек? – задумался Редер. – Неужели капитан кого-то из своего командного состава подозревает? – Он подавил недовольную гримасу. – Если так, тут предельная осторожность потребуется. И если у Старика есть какие-то мысли, лучше бы он ими поделился. – Радостное возбуждение Питера быстро таяло. – Хотя нет, ведь он искал кого-то, кто этих людей не знает. Кого-то, кто не станет отбрасывать Бута, потому что он тяжелый придурок, или Шелдона, потому что он весь как на ладони». Так что разумно было предположить, что Каверс не хотел с самого начала засорять своему следователю мыслительный процесс. Тут Питер подавил мучительный вздох. «Почему я? – подумал он. – Я даже понятия не имею, с какой стороны к этому делу подобраться. И мне это совсем не по вкусу. Но тогда экспертом здесь должен стать Бут, а этому парню я бы обеими руками собственную задницу отыскать не доверил, причем с картой, зеркалом и фонариком. И раз уж на то пошло, могу себе представить, что Старик это мнение разделяет». Бут казался здесь единственным офицером, который не был выбран с умом. Учитывая всю деликатность работы контрразведки, это был вопиющий недосмотр.
– Простите, коммандер, – вдруг обратился к Питеру доктор Голдберг.
Редер вопросительно на него взглянул.
– Вас не затруднит завтра заглянуть в лазарет, прежде чем вы на вахту заступите? – спросил он. – Я бы хотел вместе с вами просмотреть вашу историю и представить вас физиотерапевту.
Питер вздрогнул.
– Мне сказали, что физиотерапия мне больше не понадобится, – запротестовал он.
– Активная – нет, – заверил его доктор. – Но вам лучше периодически проверяться и удостовериваться, что все упражнения вы выполняете верно. А кроме того, у вас последняя модель. Я был бы вам очень признателен, если бы вы предоставили нам возможность ее осмотреть и проследить, как вы прогрессируете.
– Конечно, – быстро согласился Редер, желая его заткнуть. «Черт бы тебя побрал, – подумал он. – Ты даже еще не спросил, хочу ли я раздеться». В то же самое время его раздражал тот факт, что он не может относиться к своему протезу так же непринужденно, как доктор. «Но как я могу так к нему относиться? – спросил себя Питер. – Ведь это моя рука! И я совсем недавно ее потерял!»
Голдберг открыл было рот, чтобы продолжить, но тут вмешался квартирмейстер.
– В ближайшие несколько дней вы наверняка будете страшно заняты, – предположил Ларкин. Выражение его ангелоподобной физиономии ясно указывало Питеру, что он совершенно сознательно перебил доктора. – Ведь вам придется все рапорты почти за четыре недели осилить.
– Лейтенант Роббинс с этими рапортами на славу постаралась, – негромко заметил капитан.
Шелдон сверкнул глазами на капитана, затем на Редера, и сердце Питера упало.
– Согласно ее личному делу, она превосходный инженер, – дипломатично констатировал он.
– Превосходный, – рассудительно согласился старший механик. – А вот человек она не очень человечный.
Строго говоря, старшего механика это не касалось. Он нес ответственность за машинное отделение и силовую установку, а не за «спиды». И тем не менее…
Командир эскадрильи снова бросил тот же взгляд, и Питер буквально услышал его мысли: «Да рядом с ней даже гунн Аттила самый что ни на есть человечный».
– Так или иначе, – заметила коммандер Ван, поднимая бокал с вином, – команда у нас просто исключительная. Я счастлива служить со всеми, кто здесь находится.
Редер импульсивно поднял свой бокал.
– За «Непобедимый»! – провозгласил он.
– За «Непобедимый»! – дружно откликнулись все и немедленно выпили.
Вскоре после обеда они разошлись. Слишком много работы ожидало их до старта и слишком мало часов сна после.
Питер с лейтенантом Ларкином брел по гулкому коридору, все еще чувствуя слабый запах растворителей, которые использовались для окончательной чистки судовых помещений.
– Моя каюта рядом с вашей, – радостно сообщил Ларкин. – Надеюсь, мой храп вас не разбудит.
