– Сомневаюсь, что я его поверх своего услышу, – похвастался Редер. – Его даже одно время думали как звуковое оружие использовать.
– Ха! – Ларкин шутливо хлопнул его по плечу. – Вижу человека с задатками. – Он покачал головой, когда Редер рассмеялся. – У вас уже был шанс здесь осмотреться?
– Я дал себе возможность на главной палубе побывать, – сказал Питер. – Взглянул на своего заместителя; пока что с ней, впрочем, не разговаривал.
Ларкин промолчал.
– Не это ли обычно «красноречивым молчанием» называют? – поинтересовался Редер.
Квартирмейстер кивнул.
– Пожалуй.
– Ну, давайте, – подстегнул его Редер. – Я же ваш брат-офицер.
– Гм… да вы уже слышали.
– Что человек она не очень человечный? Да, слышал. – «И видел тоже, – подумал он. – Похоже на правду».
– Зато в механике она просто Микеланджело, художница, чудо что за инженер. – Вид у Ларкина сделался предельно восторженный, руки его были подняты как у дирижера, словно бы он исполнял Синтии Роббинс хвалебный гимн. Затем он уголком глаза глянул на Редера и рассмеялся. – По крайней мере, так Оджи Скиннер, один из ее фанов, утверждает.
– Что ж, – с кривой улыбкой заметил Питер, – они оба инженеры. Песня одна и та же, только темп разный.
– К сожалению, она склонна со всеми так обращаться, как будто мы у нее на пути стоим, – со вздохом сказал лейтенант. – Я думаю, единственная причина, почему она так далеко продвинулась, это ее блестящая техническая одаренность. И она молода – все те острые углы со временем могут сгладиться. Но если честно, я очень рад, что мне с ней больше напрямую общаться не придется. Язык у этой женщины как нож острый.
– Что ж, завтра я сам все выясню, – бодро сказал Редер. «А мне-то показалось, тебе все на свете по вкусу, – подумал он. – Нет, верно моя бабушка говорила, что в тихом омуте черти водятся. Хотя, основываясь на уже увиденном, лейтенант Роббинс наверняка с полоборота заводится. И язык у нее действительно как нож острый».
Так или иначе, ему следовало извлечь для себя выгоду из конфиденциального настроения Ларкина.
– А Бут что за птица? – спросил Питер. – На вид он как скворец на съезде попугаев.
Лейтенант рассмеялся.
– Да, в самом деле. Уилла нам на замену, в последнюю минуту прислали. – Тут Ларкин вдруг посерьезнел. – С самого начала шефом безопасности у нас была Маргарет Лестер. Очень хорошая женщина.
Редер вздрогнул.
– Вы так говорите, как будто она умерла.
Ларкин поморщился.
– Нет, хотя лучше бы она умерла. Там был несчастный случай с неисправным переходным шлюзом. Тяжелое поражение мозга.
– И Бут был лучшим, кого в срочном порядке смогли найти?
– Моя матушка говаривала, что птица, которая на ветрах спешки летает, редко когда лебедь, – сказал Ларкин.
– Черт возьми, Джон, по-моему, я на этих самых ветрах сюда прилетел, – с улыбкой заметил Редер.
– Она говорила редко когда, – подняв руки, запротестовал квартирмейстер, – а не никогда. Что касается лично вас, сосед, то тут, я считаю, нам очень повезло.
Питер усмехнулся.
– Все-таки я не верю, что стенки здесь такие тонкие.
– Вы услышите, как я с бока на бок переворачиваюсь, – пообещал Ларкин. – Доброй ночи, – сказал он, направляясь к своей каюте.
– Доброй ночи, – отозвался Питер.
Редер был не в лучшем настроении, торопясь на совещание, которое сам же и созвал. Кроме него самого, принимать участие в совещании должны были Синтия Роббинс и главный старшина, ее заместитель. Прошлой ночью он до засиделся до неразумного поздно, изучая самый последний набор рапортов, и в результате чувствовал себя совершенно измотанным.
Его визит к доктору прошел лучше, чем он ожидал. А ожидал Питер, раз уж на то пошло, что он этого парня за ноги возьмет и о палубу хватит. К счастью, назойливые вопросы Голдберга в лазарете звучали более естественно, и в целом это оказалось совсем не то тяжкое испытание, к которому готовился Редер.
Ему также очень понравилась сержант Кедски, физиотерапевт. Эта девушка явно знала свое дело. К тому же, заметив, как раздражает Редера навязчивая завороженность Голдберга его протезом, она сумела устроить все так, чтобы вызволить коммандера из лазарета гораздо раньше, чем сам доктор бы его отпустил.
И все же Питер немного опаздывал. А потому, приближаясь к помещению для дежурных экипажей, перешел на трусцу.
