осуждать взгляды тех, кто там живет, только потому, что они не совпадают с вашими. А во что, собственно, вы сами верите?
Я подошел к двери и просто так, на всякий случай, подергал — а вдруг она плохо заперта? Но дверь не подалась ни на миллиметр.
— Во что я верю? По-моему, мы иногда верим в то, во что нас кто-то заставляет верить. Иногда мы верим в то, во что хотим поверить сами. И только очень редко вдруг мелькнет проблеск истины…
— А вы верите в самого себя, — сказала она с утвердительной интонацией, как бы побуждая меня возразить.
— Наверно, да. Но давайте продолжим. Что же было дальше?
Тэйра немного помолчала — мне даже показалось, что она хочет сменить тему, а может быть, просто засыпает на ходу, — и продолжила свой рассказ:
— Итак, мы приземлились в небольшом космопорту на Занагалле. Кстати, вы знаете, откуда взялось это название?
— Нет.
— Оно составлено из двух частей — Занаду и Валгалла.
Оба эти слова я слышал впервые в жизни.
Видимо, мое лицо не было таким уж непроницаемым, что послужило причиной сетований Тэйры — а может быть, она стала замечать малейшее изменение его выражения и поэтому сказала:
— Иногда мне кажется, что вы много читали, но в вашем образовании все-таки есть пробелы, если вы не слышали этих названий. Занаду — это название идиллического райского уголка, описанного в одной старинной поэме. Слово «Валгалла» гораздо древнее, так называлась мифическая страна, куда попадали славные воины после гибели в бою.
— Это должно означать, что Занагалла — райский уголок для тех, кто доблестно сражался против зла, а теперь может и отдохнуть, предоставив сражаться другим?
Сначал Тэйра кивнула, а потом отрицательно замотала головой:
— Давайте вернемся к нашей теме, — на ее губах мелькнула тень прежней озорной улыбки.
— Должен сказать, вы владеете собой лучше, чем можно ждать от женщины, чей муж только что приставил ей нож к горлу. — Я едва не добавил: «И возможно, убьет ее не позже чем через неделю», но вовремя спохватился.
— Пожалуй. — Лицо Тэйры на секунду-другую стало отрешенным, потом она слегка тряхнула головой. — По правде говоря, у нас с ним не все было так уж безоблачно.
— А вы старались сглаживать острые углы, потому что не хотели быть инициатором разрыва. — Я вспомнил, какой счастливой она выглядела рядом с Уэйдом, и как всегда она вставала на его сторону, даже если он был явно неправ, и решил, что в некотором роде Уэйд оказался полным идиотом.
— Наверно, так. Больше всего мне жаль, что из-за всего этого погибла Дженни.
— Вот и давайте будем делать все, чтобы ее смерть не оказалась напрасной. Расскажите мне про космопорт. Какие корабли вы там видели?
— Там были три обыкновенных корабля, таких же маленьких, как тот, на котором мы прилетели. Находится космопорт на границе зеленого круга, в центре которого Башня Поклонения.
— Значит, на орбите не было гиперкосмического дока?
— Ничего похожего я там не заметила. Мне говорили, что процесс трансляции вызывает какие-то разряды, которые можно засечь на большом расстоянии. Наверно, они не используют гиперкосмические корабли, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Я понимающе кивнул:
— Сдается, это не просто монастырь в глухом лесу, которым управляет добрый и наивный настоятель. Чувствуется, там все тщательно продумано.
— Боюсь, что не все… Скажите, неужели Уэйд действительно может доставить корабль куда угодно в реальном пространстве, чтобы высадиться, — схватить то, что захочет, и снова сесть на корабль?
— В принципе — да, хотя это не так просто и довольно опасно. Обычно трансляция производится только при причаливании к доку, и корабль синхронизируется с доком по приборам. В открытом космосе вы можете транслироваться туда и обратно без особого риска. Но если поблизости имеются крупные объекты, очень легко при трансляции угодить туда, где уже что-то есть. Тогда будет больно.
— Больно?.. Вы, наверно, шутите?
— Конечно. На самом деле это верная смерть. Процесс трансляции отбрасывает с траектории путешественника легкие среды — например, воздух. Но с жидкостями и твердыми телами ничего подобного не происходит. Атомы вашего тела проникают в решетку атомов препятствия, вот и все. Мало того, что это вас убивает, — вы и препятствие становитесь неразделимы! Точно так же можно потерять и датчики, которые снуют взад и вперед между кораблем и обычным пространством. Так что кораблем надо в таких случаях управлять сверхосторожно.
— Ну, а скажем, банки или музеи — они как-нибудь защищены от подобных вещей?
— Да, защищены — разрядниками. Обо всем этом стараются поменьше говорить, чтобы не провоцировать людей на использование гиперкосмической техники в преступных целях. Разрядники создают поле, которое беспорядочно перемешивает молекулы любого тела, входящего в гиперпространство или выходящего оттуда. Вероятно, Уэйд полагает, что ваши друзья на Зангалле не имеют такой изощренной техники. А может быть, он планирует высадить небольшую хорошо вооруженную группу, которая сможет силой захватить ценности.
Тэйра подалась вперед, стиснув руками колени:
— Но там ни у кого нет оружия, люди Уэйда просто перебьют их, как школьников, которых послали на войну!
— Тем более важно попытаться не допустить этого. Давайте продолжим. Куда отправляются вновь прибывшие из космопорта?
— Из космопорта выходят несколько радиальных туннелей. Один ведет прямо в Башню Поклонения, остальные — в жилые зоны. Сеть подземных коридоров соединяет почти все здания между собой на случай плохой погоды, но обычно люди ходят по наземным дорожкам. Кольца так красивы, что…
Она прервалась на полуслове, потому что дверь в комнату открылась. Кто бы там ни был, они слышали последние несколько слов Тэйры, но с этим уже ничего нельзя было поделать.
Вошел Дэниел в сопровождении двух своих соратников, мужчины и женщины. Он был настолько ниже их ростом, что создалось впечатление, будто находится намного дальше. Дэниел улыбнулся (эта улыбка уже начинала вызывать у меня тошноту) и произнес какое-то слово. Через мгновение я с удивлением услышал: «Завтрак!».
— А еще говорят, что здесь плохое обслуживание, — ответил я. — А где же наши тарелки? Тэйра, что вы заказывали?
— Мы вам ничего не принесли, — перебил Дэниел. — Готовить завтрак будете вы.
Что я больше всего ненавидел на свете, так это готовить.
Однако то, что нам пришлось делать, чтобы накормить две-три сотни людей, нельзя было в полном смысле назвать приготовлением пищи. Процедура была крайне проста и сводилась к трем действиям: сыпь, мешай, разливай. На кухонных столах валялись остатки еды, которая готовилась в момент газовой атаки. Тут и там стояли открытые контейнеры с продуктами, на их индивидуальных таймерах высвечивался срок годности.
Если бы Лэйн Коффер посмотрел на нашу стряпню, его бы хватил удар. Под «руководством» Дэниела и двух его коллег мы с Тэйрой перевезли на лифте с шестого уровня на камбуз большой цилиндрический контейнер, извлеченный из клети, в которой раньше прятались «черные». Содержимое мы высыпали в большой котел, потом добавили туда воды.
— Что это такое? — спросил я. — Обезвоженная печень?
Тэйра наморщила нос и ничего не сказала.
— Этим кормят морских пехотинцев Конфедерации, когда сажают «на губу», — сказал Дэниел. Он предпочел остаться на безопасном расстоянии — не от меня, а от котла, источавшего жуткую вонь. — Очень питательно. У нас нет времени, чтобы готовить на камбузе.
