— Здесь нет простых рецептов, — начала объяснять Эбби. — Может случиться, что мы не сможем понять даже их рисунков, не говоря уже о других символах. Представь себе, что пауки изучают надпись, которая встречается в Нью-Йорке на автомобилях: «Я люблю Нью-Йорк», — причём в этой фразе слово «люблю» заменено условным изображением сердца. Чтобы понять, что означает эта пиктограмма, паукам пришлось бы догадаться, что некогда древние люди думали, что все чувства помещаются в сердце. Кроме того, паукам пришлось бы узнать, как выглядит этот внутренний орган, а для этого им понадобилось бы разрезать или просветить насквозь какими-нибудь лучами хотя бы одного человека. Далее, на самом деле сердце не такое по форме, каким его люди привыкли изображать на пиктограммах, поэтому паукам пришлось бы поломать голову, чем вызвано такое различие. И наконец, паукам пришлось бы догадаться, что красное сердце на наших пиктограммах означает именно любовь, а не какое-нибудь другое чувство. Поэтому стилизованное красное сердце правильнее называть идеограммой, а не пиктограммой, потому что оно обозначает идею или понятие, а не сам внутренний орган.
— Кое-что, возможно, мы сможем понять в их рисунках. Не все пиктограммы настолько сложны, как сердце. Например, условное изображение лестницы может просто указывать местонахождение лестницы.
— Давай дальше!
— Этот рисунок похож на толстый восьмиугольный блин, — наконец сказал Бобби Джо. — Может быть, он означает этот космический корабль?
— Может быть. Но у них восьмиугольники встречаются на каждом шагу, поэтому этот рисунок может обозначать и нечто другое. Смотри, первый символ в надписи на куполе тоже похож на восьмиугольный диск.
— А тот рисунок, — показал Бобби Джо на экран, — похож на купол.
— В самом деле. Давай попробуем нажать соответствующий сектор на «клавиатуре».
— Попробуйте, — разрешил Мэт.
Беня Келлерман и Счастливчик Стилс вошли в Эмпайэр-Стэйт-Билдинг со стороны 34-й улицы. В огромном коридоре с высоким потолком Беня ощутил себя карликом и почувствовал лёгкие угрызения совести. Это мирное почтенное здание могло бы продержаться ещё сотни лет.
В здании было непривычно тихо. Очевидно, большинство недавних посетителей осталось за пределами Манхэттена. Большой плакат извещал, что вход бесплатный и лифтами может пользоваться любой желающий.
Беня и Счастливчик попутались изобразить деловой вид — на них была рабочая одежда. Счастливчик объяснил Бене, что это самая лучшая маскировка. За спинами у них висели объёмистые рюкзаки. Охранники не обратили внимания на двух рабочих обычного вида. Они остановились у экспресс-лифта, чтобы быстро подняться выше. Диверсанты вошли в кабину лифта одни — попутчиков, как это ни странно, не оказалось. Счастливчик нажал кнопку для подъёма на восьмидесятый этаж.
От большой высоты заложило уши, но меньше, чем раньше, при другой гравитации.
Дверь лифта открылась на восьмидесятом этаже. Беня и Счастливчик вышли к двум другим лифтам, чтобы подняться на восемьдесят шестой этаж. В прежние времена, если было ветрено, на такой высоте Беня чувствовал, как небоскрёб содрогается под мощными порывами ветра. Сегодня тоже слышались разнообразные шумы — кондиционеров, лифтов и прочего оборудования, — но пол совсем не дрожал. Здание стояло прочно и неподвижно.
Они вышли на открытую площадку. У Бени захватило дух. Воздух под куполом был поразительно прозрачен, видимость — великолепная. Отсюда здание Всемирного торгового центра казалось странно близким. Беня взглянул вверх — до крыши оставалось немногим более десяти этажей. Антенная вышка почти касалась прозрачного купола.
Вдали хорошо различались другие города под куполами. Один из них был сильно вытянут вверх.
Беня вдруг представил себе муравьёв под стеклянной банкой и ощутил страх.
Беня нервничал из-за нахлынувших сомнений. Чтобы как-то успокоиться, он начал убеждать себя, что взрывать это великолепное здание не придётся.
Они вошли в лифт. Счастливчик нажал кнопку девяностого этажа. Беня никак не мог привыкнуть, что лифта ждать не надо — всякий раз он оказывается на месте.
На девяностом этаже лестничная площадка была значительно меньше, чем на первых восьмидесяти шести этажах.
— А ты знаешь, что этакую громадину построили всего за полтора года? — спросил Беня.
— Выходи!
Счастливчик, судя по его виду, не поверил этому интересному сообщению.
— Выходим на девяностом этаже, — скомандовал Счастливчик.
— Это нужная нам высота. Если взрывать ниже, то больших повреждений не будет. А если выше, тоже толку не будет, только антенна упадёт. А в этом месте самое то.
Они осмотрелись — никого вокруг. Ближайшая дверь оказалась заперта. Подрывник спустил на пол рюкзак, достал инструменты и начал ковыряться в замке. Вскоре он открыл дверь, нащупал выключатель и включил свет. Помещение оказалось чуланом для хранения орудий труда уборщиц.
— Этот чулан близок к лифту, поэтому здесь взрывчатка наделает больше делов, — объяснил Счастливчик. — Здесь мы положим часть нашего груза, а остальное — около внешней стены, где проходят несущие балки.
— И этого хватит, чтобы разнести верхушку здания?
— Нет. Зато они будут уверены, что получат взрыв, если не вернут экспедицию.
Беня выполнял указания Счастливчика. Они укрепили ящик в верхнем углу чулана с надписью: «НЕ ПРИКАСАТЬСЯ! ВЗРЫВООПАСНО!»
За этим листом на тот случай, если кто-нибудь из недоверчивых сорвёт его, был заготовлен плакат покруче: «МОЩНЕЙШАЯ ВЗРЫВЧАТКА! ВЗРЫВАЕТСЯ ПРИ МАЛЕЙШЕМ ПРИКОСНОВЕНИИ! НЕ ВЗДУМАЙ ТРОГАТЬ!»
Бобби Джо нажал на восьмиугольнике-клавиатуре треугольный сектор, соответствующий экранному сектору, на котором был изображён купол. Все восемь изображений сменились новыми. Новые рисунки схематично изображали разные типы существ, живущих под куполами. Был здесь и человекообразный силуэт, и нечто с головой барсука, и восьминогие, и водоплавающие, и прочая экзотика.
Эбби нажала треугольную клавишу, соответствующую гуманоиду. Прежние изображения снова исчезли, но на этот раз новые изображения постились лишь на шести секторах экрана; остальные два пустовали. Новые пиктограммы изображали различные виды человекообразных. Одно существо имело непропорционально большую голову, другое — очень походило на человека. Эту клавишу и нажала Эбби.
В центральной части восьмиугольного экрана появился круг, в котором изобразился вид на Манхэттен сверху, а по периметру высветились восемь трапеций, внутри которых возникли непонятные пиктограммы. Бобби Джо нажал наугад одну из клавиш. Изображение Манхэттена странным образом изменилось, цвета стали неестественными. То же произошло и с трапецией, соответствующей клавише, которую он нажал.
— Наверное, это изображение в инфракрасном свете, — понял Бобби Джо. Он ещё раз нажал ту же клавишу, и на экран вернулось прежнее изображение.
Эбби нажала клавишу, соответствующую пиктограмме, похожей на мегафон. Изображение Манхэттена начало увеличиваться, как будто видеокамера начала опускаться. Как только Эбби отпустила клавишу, процесс увеличения прекратился, изображение замерло.
Бобби Джо нажал клавишу трапеции, на которой из центра расходились лучами четыре маленькие рогатины, образуя восьмиугольную фигуру типа снежинки. Изображение на экране начало меняться так, словно камера над Манхэттеном поехала в сторону. Бобби Джо начал нажимать на разные участки клавиши. Вместе с перемещениями его пальца менялось и направление движения видеокамеры над Манхэттеном. Манипулируя двумя клавишами — увеличением и движением в горизонтальной плоскости, — Бобби Джо начал рассматривать центральную часть Манхэттена.
